«Теперь ты – папа или проклятые тесты»

-Я, в общем, что хотел сказать…
Итачи сидел за столом и ел вяленую рыбу, запивая её молоком. Он посмотрел на меня и недовольно проворчал:
-Ты что, не видишь - я ем!
Я закатил глаза. Он в последнее время очень много ел! При чём ел он всё подряд.
-Ты бы повнимательней следил за своим рационом, а? Иначе у тебя может случиться отравление.
Итачи поджал губки и капризно фыркнул:
-Не дождёшься! И вообще, тебе должно быть всё равно! Я же не тебя кормлю, а себя!
-Как мне может быть всё равно? – обижено прикрикнул я,- Я о твоём здоровье беспокоюсь. А ты мне не чужой…
Но и сегодня, как и две недели назад, он пропустил моё замечание мимо ушей.
-У меня, может, организм требует так питаться! Я, между прочим, долго болел туберкулёзом! Мне витаминов не хватает - кальция, фосфора…
Я обречённо вздохнул:
-Итачи! Ну, рыба же в молоке не плавает! Разве тебя мама не учила, что рыбу молоком запивать нельзя? Тем более, вяленую рыбу.
Он продолжал трапезу, изо всех сил стараясь делать вид, что не замечает меня.
Я выпросил выходной. Если две недели назад я мог спокойно наблюдать, как Итачи «кушает», то сейчас для меня это была катастрофа.
Итачи плохо спал ночью, его постоянно тошнило. Он мог захотеть есть ночью, мог проголодаться сразу, как только поел.
«Не глисты ли у тебя?», - подобная мысль посещала меня каждый раз, когда Учиха принимался за еду. Ведь он даже не поправлялся!
-Тебе ли не знать, в чём плавает рыба, - он мягко рассмеялся и отодвинул тарелку с обглоданным рыбьим скелетом.
Я уже хотел обидеться, но вдруг Итачи сел рядом и нежно обнял меня за шею.
-Ты такой сексуальный, - шепнул он мне на ухо, - может, пойдём и займемся делом?
Подобное, кстати, у него тоже случалось часто. Чаще всего резко и неожиданно. Когда я мылся, перед тем, как я уходил на службу, иногда за обедом или вообще, когда я спал. Я ему, конечно, не отказывал, что я, дурак? Но подобная гиперсексуальность меня пугала.
Я рассказал о странном поведении Итачи Саске. Тот поморщился, задумался, почесал затылок, нахмурил брови…
-Это так странно для Итачи… - сказал он задумчиво
Я скептично посмотрел на него.
-Нет, блин, он так себя постоянно ведёт! – мне захотелось пнуть Саске, чтобы он перестал тупить.
-У него поведение, как у беременного! – сказал Саске, подумав подольше, - купи ему тест!
Саске был не первым, кто предложил мне тесты купить. Но я отказывался верить в беременность Итачи. Он же мужчина! Ну и что, что он ест как беременная, что его тошнит по ночам и в нём проснулась гиперсексуальность. Это ещё не повод для паники!
А повод был. Я это понял, когда, вернувшись с миссии, застал в своём доме девичник. Вот тогда начался настоящий кошмар…
Я пришел домой грязный и злой. Миссия была не из лёгких, пришлось перемолоть кучу народу. Я ведь такой сердобольный! Не люблю убивать людей, но если они обзывают тебя синим уродом, это выходит само собой… Я ранимый.
-Ненавижу тебя, Дон Педро! Ты больше не отец моих детей! Я покончу жизнь самоубийством!
-О, нет, Мария, не делай этого! Ты ведь так и не узнала, что твои родители- это не твои родители, а твои родители- это родители Эсмеральды! Они лгали тебе!
Ах, ну да! Девять часов вечера… «Любовь, любовь, и всё, ради любви», как я мог забыть…
Я вошёл на кухню. Впрочем, как я и ожидал, там находились Итачи и Наруто. А ещё там были какие-то три девчонки, которые помогали Итачи уничтожать конфеты. Наруто ел рамен.
-Я так и знала, что Хулио и Анна что-то скрывали от Марии! – сказала одна из девчонок, длинноволосая блондинка, страшно напоминающая мне покойного Дейдару.
Я опёрся о косяк двери. На меня никто не обращал внимания, так что я мог спокойно наблюдать за этой клоунадой. Меня смутило только одно; Итачи сморкался в платок.
«Простудился?» - подумал я.
«Плачет?» - предложил мой внутренний голос.
«Итачи?» - я ужаснулся.
«Может, он и вправду беременен?»
Я потряс головой, прогнав нехорошие мысли.
-Боже, это так жизненно! – прошептал Наруто, вытерев слезинку.
-Не могу поверить, что Дон Педро бросит Марию с детьми ради Иглесиаса! – вторая девушка, с розовыми волосами, обречённо вздохнула и покосилась на Наруто. - Это действительно жизненно…
-Не бывать МарПедро… ПедрЕсиас более реальная пара, - стала пророчить третья, брюнетка со смешными гульками на голове. - Я все-таки больше за яой…
В это время на экране телевизора бушевали страсти – Мария собиралась выкинуться из окна, а Дон Педро пытался снять её с подоконника. Женщина брыкалась, кусалась, но спускаться с подоконника категорически отказывалась.
-Пусти, я покончу жизнь самоубийством! Мне незачем больше жить! Убирайся к Иглесиасу!
Я бы на месте этого чокнутого точно бы ушёл к Иглесиасу, если бы мне какая-то баба истерики закатывала. И чего он с ней так носится? Интересно, она беременна или уже родила? И от кого? Стоп! Меня эти бабьи слёзы интересовать не должны. Всё равно Итачи сам расскажет…
-Ох уж эти мужчины! Только секс им подавай! А как только появляются дети – они сразу сматывают удочки,– вдруг сказал Итачи, хлопнув ладонью по столу.
Такого я выдержать не смог, поэтому демонстративно откашлялся. Пять голов повернулись ко мне.
-А, Кисаме, ты уже вернулся, - Итачи высморкался в платок и сунул его в карман халата. Опять моего халата, почему-то.
Сериал закончился. Девчонки сгребли остатки конфет и стали прощаться с Итачи.
Каждая поцеловала его в щечку, и даже Наруто не обошел Итачи стороной.
-Завтра встречаемся у меня, - объявила розововолосая, - Узнаем, выкинулась ли Мария из окна или нет…
Я не выдержал и спросил у них:
-А если выбросится, то сериал закончится?
Меня этот сериал достал конкретно. Ни тебе футбола, ни тебе бокса. Куда уж там – Итачи смотрит сериал. Да пусть бы смотрел, только зачем для этого три коробки конфет и килограмм пастилы?
Все пятеро хором фыркнули:
-Нет, конечно! Если Мария умрёт, то это обязательно будут показывать серий десять.
Я понимающе закивал – с фанами лучше не спорить.
Итачи пошёл провожать своих подружек, а я только печально окинул взглядом стол, заваленный бумажками и огрызками из-под яблок.
-Красота… Как же меня ждали! Вот, даже конфеты оставили, - я взял в руку последнюю конфетку из коробки и тяжело вздохнул. Всё-таки семейная жизнь отбирает права.
-Кисаме, - Итачи появился на кухне. Он утирал слёзы платочком, - Я так соскучился!
Он уткнулся лбом мне в грудь.
-Слушай, может, перестанешь реветь из-за какого-то сериала? – я был зол. Ну, мог же он мне хоть заварной лапши приготовить! А то у нас кастрюли все девственно-чистые.
Итачи оттолкнул меня и свирепо посмотрел в мою сторону.
-Да, конечно! Итачи же бесчувственная скотина! Итачи – хладнокровный убийца! Ему не к лицу плакать по пустякам! Итачи перерезал весь свой клан, заставил своего маленького братика страдать! С чего ему плакать, да? – он схватил чашку и запустил её в меня. Я успел увернуться. А вот растущий в углу фикус не успел. И остался без трех листочков.
Я стал сомневаться – туда ли я попал? Или это гендзюцу?
-А знаешь, как мне иногда бывает плохо?
-Знаю! А не хрен жрать всё подряд!
Пахло скандалом. Итачи обижено поджал губу и снова принялся плакать. Я перепугался – как бы он в состоянии аффекта не сломал себе что-нибудь. Ведь если Итачи плачет, а тем более бьёт чашки, то тут точно не всё в порядке. Либо он болен, либо это гендзюцу. Либо он…
-Знаешь, как мне бывает одиноко холодными осенними вечерами! Как хочется поговорить с кем-то!
Мне от возмущения воздуха не хватало.
-Да кто тебе дает скучать этими самыми одинокими вечерами!
Итачи, видимо не найдя что сказать, фыркнул и успокоился.
-Ладно, ужин в холодильнике.
Итачи стал поднимать осколки чашки.
-Слушай, я всё хочу тебя спросить… - я зашел в ванную и кричал уже оттуда, чтобы обезопасить себя, на случай, если вдруг Итачи снова захочет потренироваться в меткости, - зачем ты носишь мой халат?
-Как зачем? Чтобы не так сильно скучать, пока тебя нет.
Плачет, теперь льстит… Может, он и вправду… того…
«Ты только смотри! Если начнёт плакать или смеяться без повода, значит, всё» - вспомнил я слова своего сослуживца. Нет, ну повод у него был, ведь Мария чуть не выбросилась из окна…
Я обильно полил свою голову холодной водой из-под крана. Нужно купить ему эти чёртовы тесты. По крайней мере, если он не беременный, то это значит, что у него точно глисты. Хоть я уже и не знал, что лучше.
-А ты бы не мог мне его вернуть? – я приоткрыл двери в ванную и протянул руку. В ванную нырнул Итачи.
-Да с удовольствием, - с лёгким придыханием в голосе сказал он и снял с себя халат. Как оказалось, кроме халата на нём ничего не было.
-Итачи?
-Что? Я тебя ждал, - он подмигнул мне.
Организм отреагировал мгновенно, чему я был несказанно рад. Ну, хоть со мной всё в порядке.
* * *
Я проснулся поздно. Короче говоря, работу я благополучно проспал. Ну, да ладно, я после миссии, имею же я право отдохнуть?
Кажется, вчера ночью я хорошо отдыхал. Башка раскалывалась. Сколько раз я вчера?.. В общем, не важно.
-Стоит ли вообще подниматься? – спросил я сам у себя, глядя на будильник. Кажется, Итачи его отключил.
Я потянулся и сладко зевнул. Солнышко светило, птички пели, солнечный свет освещал мою постель.
-Кисаме, рыбка моя, спускайся, завтрак уже готов! – донеслось до меня.
Нет, кажется, встать всё-таки стоит. Если Итачи приготовил завтрак, то ночью можно будет увидеть кометопад. Если не хуже.
Я накинул халат и, размяв плечи, двинулся на кухню.
-Вот если бы он мне в постель завтрак принёс… - мечтательно протянул я, - стоп, как он меня назвал? Рыбка?
Я сглотнул. Рыбка, битые чашки, сериалы, завтрак. Сегодня же куплю тесты!
На кухне пахло оладьями и мёдом. Когда я готовил, (а обычно готовил именно я) на кухне пахло ещё и гарью. Ну обязательно у меня что-нибудь сгорит. А Учиха будет меня пилить. Взглядом. Ему даже говорить ничего не надо, чтобы конкретно меня разозлить или достать. Но разве я могу упрекнуть его? Он ведь такой милый…когда у него глаза антрацитовые.
-О, проснулся уже. С добрым утром! – бодро поприветствовал меня Наруто
Оказалось, что на завтрак к нам пришла вторая половина семейства Учиха. Любовно посмотрев на меня, Итачи стал накладывать мне оладьи. Саске поприветствовал меня коротким кивком. Оба, Наруто и Саске, были в форме АНБУ.
-А вы чего не на работе?
Наруто широко улыбнулся и сказал:
-Разве мы могли пропустить такое? – он хищно облизнулся и напал на блины.
Саске нагнулся ко мне и прошептал:
-Итачи позвонил Наруто в пять утра и сказал, чтобы мы пришли на завтрак. Я попытался смыться, но тени клонов…
Саске не договорил. Итачи встал перед ним и положил ему в тарелку ещё пару блинов.
-Кушай, кушай, - пролепетал Итачи, - ты у меня такой худенький… А я хочу, чтобы братик был у меня щекатенький.
Итачи потискал Саске за щеку и потрепал по волосам.
-Ниисан… - от неожиданности младший Учиха поперхнулся кусочком блина и покраснел. Я, конечно, знал, что смеяться будет не тактично, но удержаться не смог.
Наруто посмотрел на Саске, потом на Итачи.
-А ведь действительно! Ты такой худой и костлявый. Я сегодня же начну тебя откармливать! – Наруто похлопал жениха по другой щеке, что придало мне стимула смеяться ещё громче.
-Что смешного?! – хором крикнули все трое.
Я уткнулся в тарелку. Не дай Бог, ещё меня решат откармливать. Или ещё что-нибудь, похуже.
-Ты ему тесты купил? – шепнул мне Саске
-Нет ещё, всё руки не доходят, – ответил я
-Ты поторопись, если мне теперь всё время придётся тащиться к вам каждое утро, я с ума сойду, - младший Учиха поковырялся в тарелке, - хотя это лучше, чем заварная лапша…
-Кто сказал заварная лапша? – поинтересовался Узумаки
Итачи ревниво посмотрел на блондина.
-Зачем тебе лапша? Я готовлю намного лучше. Деликатесы, можно сказать…
Пока Итачи тешил своё самолюбие рассказами о том, что он может приготовить, я тихонько добавил, так, чтоб слышал только Саске:
-Думаешь, если я куплю тесты, он вас по утрам из дома вытаскивать не будет? Хрен!
-Ну, может он освободит себя от обязанности готовить завтраки и… - Саске снова не дали договорить. Наруто с подозрением посмотрел на нас:
-У вас там что, оппозиция против нас, да?
Итачи, который кружил по кухне с тарелкой горячих блинчиков, остановился и подошел ко мне.
-По-моему, они что-то замышляют…
-Да мы футбол обсуждали! Как круто Песок проиграл Листу в прошлый четверг! – с энтузиазмом завёл Саске.
Я знал, как младший Учиха любил поговорить о Песке. Сказать о том, какая это запущенная деревня, какой у них ужасный Каге. Главной целью этих разговоров было на примере доказать, чем юный Кадзекаге хуже Саске. И не важно, что Саске не играет в футбол. Главное – превосходство над Песком.
-Ты так и не сказал, с каким счётом, - поддержал беседу я
-Пять - ноль… - блаженно закатил глаза Саске
Наруто поджал губы. Итачи посмотрел на меня так, что, казалось, вот-вот затрещит, как гремучая змея.
-Зачем вы, взрослые мужики, издеваетесь над Наруто? – спросил Итачи
-Это у Саске игра такая. «Напомни Наруто об ошибках юности» - Узумаки встал из-за стола и положил свою тарелку в раковину.
Саске еле заметно усмехнулся.
Насколько я знал, пока Саске куковал у Орочимару, Наруто чуть не выскочил замуж за Кадзекаге. У них там вроде нет возрастных ограничений для бракосочетания. Я ни разу не видел этого самого Кадзекаге, но почему-то Итачи, при любом упоминании о нём сразу переводил тему в другое русло.
Поднимать разговор о Кадзекаге при Саске с Наруто было также опасно, как разговор об искусстве перед покойными Сасори и Дейдарой. Однажды я спросил у Саске, что это за зверь такой, Кадзекаге. Учиха только сказал что-то про придурка, совершенно не умеющего править своей деревней.
-Видишь, ты сам признаешь, что это было ошибкой, - спокойно ответил Саске.
-Ошибкой было возвращать тебя в деревню, добе! – не выдержал Наруто.
-Как это ошибкой! А как же мы с Кисаме? Если бы Саске не вернулся в деревню, мы бы точно никогда не поселились тут! – возмутился Итачи
-Мне нужно было вернуть тебя, а не его! – сетовал блондин
-Что? А я-то думаю, почему это вы по вечерам уходите, - прикрикнул Саске, - у вас роман!
-Да какой роман, чёрт возьми! То ты меня к Гааре ревнуешь, которого я уже полгода не видел, теперь к Итачи. Кто дальше - Сакура? – закричал Наруто
-Как можно подозревать меня в измене! – возмутился Итачи, - Меня! Кисаме, скажи что-нибудь!
Я пожал плечами. Семейный завтрак превращался в семейный скандал, в котором я не горел желанием участвовать.
-А ты стрелки не переводи, ниисан. - Саске вытащил кунай
-Я? Ты назвал меня стрелочником? – зашипел Итачи, - Наруто, дай мне кунай!
-Наруто, не давай ему кунай, - повелительным тоном сказал Саске.
-Не смей угрожать моему жениху! – закричал Узумаки,- У нас ещё даже свадьбы не было!
-У нас тоже ещё свадьбы не было! А меня уже в измене подозревают! – Итачи схватил кухонный нож и направил его на Саске
-Я убью тебя, Итачи Учиха! – закричал Саске, подскочив со стула.
-Ты слаб, глупый маленький брат! – зашипел Итачи
-Опять вы начинаете? – завизжал Наруто.
Тут что, все беременные? Нет, это уже выше моих сил! Я не выдержал и бахнул кулаком по столу.
-И на этой позитивной ноте объявляю семейный завтрак законченным! – сказал я так, чтобы перекричать их всех.
Отреагировал только один Наруто. Саске и Итачи продолжали стоять, направив оружие друг на друга.
-Братья, сложите оружие и пожмите друг другу руки! – попросил Наруто, отодвигая руку Итачи подальше от лица Саске
-Ни за что! – хором закричали Учихи.
Хорошенько подумав, я решил, что лучший вариант в этой ситуации – смыться на работу.
Бормоча проклятия, Саске взял Наруто за руку и поволок к выходу.
-Спасибо за завтрак, Итачи-кун, было вкусно! Мы обязательно придем завтра! – улыбнулся Узумаки. - Правда, Саске?
Саске проворчал что-то типа «только через мой труп» и выскользнул из дома.
-До вечера! Встретимся у Сакуры! – сказал напоследок Наруто.
Немного поразмыслив над тем, почему мне не сиделось в Мечниках Тумана, я встал из-за стола.
Итачи, как ни в чём не бывало, стал собирать грязные тарелки.
-Было весело! Обязательно повторим на днях! – вдруг сказал он.
-Пойду-ка я на работу, - сказал я себе, направляясь в спальню.
* * *
Наступил вечер. Время, когда все Шиноби могут вернуться к себе домой и хорошенько отдохнуть в кругу семьи. Я же нуждался в отдыхе от этого самого круга. Поэтому домой меня не сильно тянуло.
«Где-то в девять Итачи должен уйти, значит, у меня есть час на то, чтобы прикинуться спящим. Или лучше мёртвым, тогда точно пронесёт» - размышлял я. Меня не пугала перспектива переменчивого настроения Итачи. Я боялся, как бы этот генератор идей не придумал чего-нибудь опасного для моего психического здоровья. Как, например, сегодняшний семейный завтрак.
Стоило придумать, чем занять себя на ближайший час. Например, сходить в аптеку за тестами.
Но не успел я и шагу ступить, как меня окликнули.
-Эй, Хосигаке! Есть предложение…
Я обернулся. Саске заговорщицки подмигнул и улыбнулся.
-Мы с мужиками в спорт-бар собираемся, сегодня в девять футбол...
Я искренне рассмеялся:
-Ты сначала дождись, пока у тебя голос ломаться перестанет, а потом уже называй себя мужиком... – и, нагнувшись над самым ухом Саске, добавил, - и как минимум трёх партнёрш смени. Не говоря уже о партнёрах.
Саске фыркнул и нахмурился:
-Тоже мне, мачо, - проворчал тот, - между прочим, во всём виноват твой ненаглядный. Мне не до партнёрш было, знаешь ли. У меня, может, детская психическая травма!
Я понимающе вздохнул:
-Я сегодня утром заметил это. Ладно, ты что-то про футбол говорил...
Учиха заметно оживился. В глазах появился даже азартный блеск. Хорошо, что не красный, а то у меня с первого нашего с Итачи свидания шаринганофобия.
-Играет Туман с Листом. Так, как наши двое сейчас у Харуно, мы спокойно можем посвятить вечер футболу!
Как я понял – любовь к футболу у Учих семейная. Среди Акацки, как ни странно, Итачи был самым рьяным фанатом команды Листа. Однако на моей памяти Лист ещё ни разу не выигрывал у Тумана.
-Так-с, намёк я понял… На деньги я с тобой спорить не буду – мал ещё. А вот на выпивку…
В общем, долго Саске уговаривать не пришлось. Он, сначала, попытался мне доказать, что не маленький, но видимо вышеупомянутая детская травма дала трещину в сознании юного шиноби.
-Какой же ты ещё маленький. - не унимался я. Саске чуть не плакал от обиды. При Саске нельзя было говорить фразу «Ты – слаб» и использовать словосочетание «маленький и глупый». Травма детства, что сказать.
Если бы в спорт-баре меня увидел кто-нибудь из старых друзей – засмеял бы точно. Кучка малолетних джонинов и я – мужик два метра роста со здоровой дурой через плечо. Чисто нянька в детском саду.
Самому старшему из них, Неджи Хьюго, было двадцать.
-Ставлю двести рё на Лист.
-Триста рё на Туман!
-Пятьсот рё на Туман!
-Эх, вы, патриоты, пятьсот рё на Лист.
Я хитро посмотрел на Учиху. Тот заметно нервничал.
-Если проиграешь – оплатишь выпивку всем, – мысленно я уже потирал руки.
-Если проиграешь ты – месяц будешь оплачивать Узумаки рамен, - Саске зло улыбнулся. От такого заявления в баре стало тихо.
-Ты что, Саске-кун, он не потянет с одной зарплаты, - испуганно сказал Неджи.
Я пожал плечами.
-Мне после страсти твоего брата к данго уже ничего не страшно, - сказал я.
Саске изогнул бровь и пристально посмотрел на меня.
-Ты не знаешь, на что подписался, - сказал мне Киба. Хороший парень, хочу вам сказать. Правда, постоянно чешется. С чего бы это?
Матч начался. Как я и предполагал, на первой же минуте, Туман забил гол. Не сдержав радости, я закричал:
-Выпивка за мой счёт!
И тут началось. Игра была очень динамичной. Ни Лист, ни Туман не хотели уступать друг другу. Игроков то и дело дисквалифицировали то за использование дзюцу, то за удар ногой в живот. За последнее то почему-то убирали только игроков Тумана. Умеют же парни играть!
А молодёжь нынешняя совсем не умеет пить. Уже после первой раздачи все были пьяные.
Про себя я отметил, что семейная у братьев Учих не только страсть к футболу, а и чувствительность к алкоголю.
-Ребята, градус понижать нельзя… А вот повышать даже полезно! – закричал Инузука во время рекламы, - что мы, как придурки трезвые! Всем саке!
-Кто же футбол смотрит с саке? Футбол смотрят с пивом! – скучающим тоном сказал Шикамару, развалившись на барной стойке.
-Шикамару штрафной! Как пессимисту и зануде! Вот значит, как ты за Лист болеешь, да? – толкнул его в бок сосед, жирный такой пацан, в АНБУ я его не видел.
-Я ставил на Туман, - проворчал Шика.
-Значит, двойной штрафной! – закричал Киба.
Предложение было принято радостными возгласами. Я старался притвориться, что не с ними. Эх, если бы я знал, что судьба приведёт меня в болото с головастиками, с которыми я буду проклят пить… Проходит молодость, проходит…
Хотя, наблюдать за пьяным в стельку Саске было даже приятно. По неволе вспоминался маленький Итачи после третьего стакана… Мутный взгляд, смущённая улыбка, полная потеря координации движения… Я даже расчувствовался.
Под конец матча я и сам перестал соображать. Я мыслил, как мне дотащить пьяного Саске до дома…но тут я обратил внимание на то, что меня очень сильно смутило. Допустим, одного Саске я смогу дотащить, а вот троих Саске…
Вариантов было два – либо Саске, помимо шарингана умеет размножаться почкованием, либо я окончательно потерял сноровку.
«-Старею…» - подумал я.
«-Заработался…» - упрекнул меня внутренний голос.
Душу грел ещё и проигрыш младшего Учихи. Ну как не дотащить до дома заклятого друга?
-Отстань, Наруто, я устал, - промямлил Учиха, когда я стал поднимать его за локоть. Остальные двое встали синхронно с ним. Рук у меня, почему-то тоже было три. И это только с одной стороны.
«- В глазах троится, что ли?» - спросил я сам у себя.
Кое-как дотащив младшего брата Итачи до его дома, я позвонил в дверь.
Дверь распахнулась, на пороге меня встретил Итачи.
-О, Господи! – от неожиданности я даже выронил Саске, - кажется, я не туда попал.
Итачи изогнул бровь и спросил:
-Как я понял, ты ожидал увидеть Господа?
Я окинул взглядом коридор. В углу стояла моя обувь, занавески на окне были те, что я вешал. Гражданский муж вроде был тоже мой.
-Нет, я определённо попал не туда, - я поднял с пола Саске, который, обняв мою ногу, о чём-то с ней разговаривал.
-Ну, смотря куда ты шёл… - Итачи выглядел устрашающе и то и дело раздваивался. Я даже забыл, куда я шёл.
-Не подскажешь, куда я шёл? – жалобно попросил я
Направление мне показалось не совсем правильным и приличным, так что я стал сомневаться, что шёл именно туда.
Итачи взял Саске под руки. Саске влюблено посмотрел на брата и рассмеялся:
-Ниисан, я тебя так люблю, так люблю. Пойдём, кунаи пометаем, а?
Итачи сочувственно покачал головой, а потом зло посмотрел на меня и прошипел:
-Это твоих рук дело? Кисаме, ты растлил моего брата!
Я вошёл в коридор и закрыл за собой дверь:
-А чего сразу я, а? Может, это он меня растлил!
Итачи поволок брата на кухню и усадил на диван. Я побрёл за ним. Когда я попал на кухню, то вспомнил, где я нахожусь. Я находился у себя дома. Только вот почему наши с Саске дома поменялись местами, до меня никак не доходило.
-Где вы были? – зло спросил Итачи
-На футболе.
-С кем?
Я попытался вспомнить, с кем я там был, но как-то не очень получалось.
-По-моему, с товарищами… - я сел на стул и облокотился о стол, - сразу говорю – секса у нас с ними не было!
Итачи заглянул в глаза младшего и похлопал его по щеке.
-Ау, Саске, ты меня слышишь?
Саске только глупо улыбнулся и хихикнул. Я скучающе посмотрел на него и сказал:
-Жить будет… И даже размножаться! Так что на счёт клана не бойся, алкоголь потенции ещё никогда не мешал.
Итачи свирепо посмотрел на меня и закричал:
-Ану, заткнись, алкоголик! Ты что, не мог проследить за ним? Он же до горячки напился!
Я с интересом посмотрел на возникших передо мной трёх Итачи, решая, какой из них – мой. Тот, что посередине был более-менее не размытый. Я встал и попытался обнять его.
-Не трогай меня, иначе ночевать будешь на улице! – предупредил Итачи
Я потерял равновесие и схватил Итачи за плечо. Меня оглушил дикий визг, потом я потерялся в приятном полумраке, медленно переходившем в сосущую темноту.
* * *
Очнулся я на кухонном диване. Кажется, ночью у меня был супружеский трах. По-моему, сковородкой… По-моему, по голове.
-Эх, Кисаме, совсем разучился пить… - сказал я себе.
-Ага, точно…
Приподнявшись на локтях, я увидел за столом Итачи, который зло смотрел на меня, барабаня пальцами по столу.
Что вчера было – я не помнил. Где-то до момента фразы диктора «Гол! Туман прорывается вперёд! Счёт 6:5» картинка была ещё более-менее четкая. Потом - провал в памяти.
-Сразу говорю – всё, что я тебе наговорил вчера – полная чушь! – я решил защищаться сразу.
Итачи хмуро посмотрел на меня:
-Ушёл, меня не предупредил, не говоря о том, что с собой не взял… Приперся в час ночи пьяный, споил моего маленького братика… - сетовал мой ненаглядный.
-Он уже не маленький, он уже настоящий мужчина! Вон, семнадцать лет, а какой примерный муж! – я даже не знал, кого я защищаю – себя или его.
Итачи подскочил ко мне и схватил за грудки, оседлав сверху.
-Ещё раз припрёшься домой пьяный – будешь жить в кладовке!
Я нервно сглотнул. Итачи был не на шутку разозлён. Мало ли, что я ему наговорил вчера?
Старший Учиха долго смотрел мне в глаза. Долго, пристально…
-Итачи, я просто… - я уже не знал, что и говорить. Бедный Итачи, наверное, извелся весь, пока меня ждал.
Итачи приложил палец к моим губам и шмыгнул носом.
-Ты – эгоист! Откуда я знаю - вдруг тебя, дурака, кто-то убил? Ты же себя, когда пьяный, не контролируешь!
Да какой придурок ночью полезет к пьяному мужику, под два метра ростом, с огромным мечом за спиной? Я бы не полез.
Итачи погладил меня по голове, и даже пустил слезу, чем ввел меня в глубокое заблуждение.
-Ну, извини меня. Не подумал, мне башку снесло! – обнял его за талию, прижимая к себе. Итачи истерично заржал.
-Ты чего смеёшься? – удивился я.
-Представил тебя, валяющегося в канаве, - он тут же успокоился и серьёзно посмотрел на меня, - и это, между прочим, не смешно!
Я был сбит с толку: то он ругается, то он шипит, то смеётся. Вот блин, я же так и не купил ему тесты на беременность!
-Завтрак, дорогой? – спросил он.
-Н-неплохо было бы…
Я пошёл в душ.
«Как же я так лоханулся? Давно не пил, вот и купился на предложение Саске. А про тесты совсем забыл. Вот сейчас же выйду и пойду за… Чёрт возьми! Мне же сегодня на работу нужно! Я – болван, я – болван, я – болван! Какой же я кретин! Напился в будний день! Ксоооо…»
Хорошенько побившись головой о стену, я решил никуда сегодня не идти – всё равно сейчас часов двенадцать, не раньше. Итачи же никогда не будит меня на работу, а спал я сегодня далеко от будильника.
-Можешь не спешить, - видимо, Итачи услышал, как я бьюсь головой о кафель, - у тебя сегодня выходной!
А вот раньше он сказать не мог? Хотя бы до того, как я начал биться головой о стену.
-Спасибо, дорогой! – отозвался я, подавив желание выйти и пнуть его. Я знал – это была месть. И чего это они такие мстительные все?
Отдохнув немного от бренности бытия, я вышел из душа. Хмель отступил на второй план, всё-таки старую выучку не пропьешь.
Я даже не подозревал, что выйдя из ванной такой распаренный, в одном халате, я стану потенциальной жертвой сексуального порабощения. Но разве можно отказать этим похотливым антрацитовым очам?
* * *
-Ты опять куришь в постели? Сейчас же потуши!– возмутился Итачи, поднимаясь с кровати.
Я повиновался приказу Итачи и потушил сигарету о цветочный горшок.
Учиха, прикрываясь одеялом, подошел к большому зеркалу. Он долго и критично рассматривал себя в зеркале, то опуская, то поднимая тонкое одеяло. Пока он не видел, закурил вторую сигарету.
-Я поправился, - констатировал он, поворачиваясь в мою сторону.
Я спрятал сигарету в цветочный горшок.
-Скажи, я сильно толстый?
Я постарался не смеяться. Итачи? Толстый? Да его рёбра можно сосчитать невооруженным взглядом!
-Нет, с чего ты взял? – поинтересовался я у него, поднимаясь с кровати.
-Да вот стал замечать, что у меня живот появился, может, на диету стоит сесть? Я же всё-таки шиноби!
Он продемонстрировал мне свой живот, замотавшись по пояс простынкой.
Я сглотнул. Живот у него был упругим и округлым, это было видно издалека. Прямо как у беременной.
-А мама говорила, что если живот огурцом, то мальчик будет… - вдруг вспомнил я.
Итачи посмотрел на меня изумлённо.
-Хочешь сказать, что я – беременный? – переспросил он у меня.
Мы так и смотрели друг на друга, пока Итачи не рассмеялся:
-Не неси ерунду! Ну ты и паникер! Я – беременный! Что за бред?
-А вот тебе и бред! У тебя все симптомы! По ночам тебя тошнит, ешь ты всякую дрянь, у тебя постоянно меняется настроение, и вон, уже живот появился! Нам нужно это проверить! Срочно!
Учиха мечтательно посмотрел в потолок:
-А вдруг ты прав, и у нас действительно будет малыш? – он вздохнул и расплылся в улыбке.
Ко мне снова пришли эти страшные видения…
… Бельё на верёвках, гора немытой посуды, куча детей, которая бегает по дому и орёт: «Катон! Суитон!». Разбитые окна, под дверью стоят люди из налоговой инспекции, пустой холодильник, порванные обои…
-Он пробудит Шаринган в семь лет и станет прекрасным продолжением нашего клана… - сам себе рассказывал Итачи. Я пропустил большую половину рассказа, полностью погрузившись в свои мысли.
-О, это замечательно, - сдавлено прокомментировал я, закрыв лицо руками.
-Ты ещё здесь? – удивился Итачи. - Давай, живо собирайся в аптеку! Мы с малышом долго ждать не намерены!
-Да с чего ты решил, что у нас будет ребёнок? – вспылил я. Меньше всего мне хотелось детей. Я не был готов к маленьким чудовищам в своём доме! За что мне всё это?
-Кисаме, ты ещё здесь? – спросил он, властно посмотрев на меня.
-Я? Я иду, иду… - я нехотя стал собираться.
* * *
Прежде чем войти в аптеку, я хорошенько подумал. Ведь не поздно ещё сбежать из деревни! Снова стать нукенином, найти какую-нибудь тайную организацию, вступить в её ряды… Снова получить напарника, провести с ним восемь лет, вступить в гражданский брак… Нет, лучше я останусь! Мало ли - вдруг попадётся мне в напарники какой-нибудь Хидан или Дейдара. Да и кто знает, вдруг Итачи решит найти меня и отомстить за то, что я бросил его с ребенком? Вы знаете, как страшны Учихи, которые хотят отомстить? Дай Бог вам не знать…
Я зашёл в аптеку. Людей внутри я не обнаружил, только аптекаршу за кассой. Глубоко вздохнув, я подошёл к ней и попросил:
-Дайте, пожалуйста, тесты на беременность.
Женщина недоверчиво посмотрела на меня и спросила:
-А вам кому?
-А кому обычно тесты покупают? – спросил я
-Ну, девушке или жене…
-Ну, так в чём проблема? Или их по рецепту выпускают?
Женщина лукаво посмотрела на меня и, гнусно улыбнувшись, сказала:
-Не, не по рецепту… Но вот только вся Коноха знает, что вы с мужчиной живёте…
Я подавил в себе желание вытащить Самехаду и, как минимум, разбить ей все стёкла в аптеке.
-И что? А может, я ему изменяю? Или вообще, извращенец… - спокойным тоном ответил я ей, оперевшись о стойку.
Она коварно усмехнулась. Кажется, скоро среди женской половины населения появится новая тема для разговора. А что они будут делать, когда Итачи родит? О, Господи, это ведь может случиться…
-С вас 500 рё, - она протянула мне пакетик, всё так же коварно усмехаясь.
Я заплатил и ретировался из проклятого здания. Ну за что мне такая жизнь, за что?
* * *
-Ты прочитал инструкцию?
-Да.
-Всё понял?
-Да.
-Ну, с Богом…
Я стоял под дверью в нашу ванную. Итачи взял у меня из рук полоску и закрылся внутри.
«Итак, ровно через семь минут решится моя судьба.» - подумал я и сел под дверью.
Семь минут…
А может, у него просто глисты и мы зря всё это затеяли? Да и чего мне волноваться, он же мужик…
Шесть минут…
Интересно, а как бы выглядел наш ребёнок? Высокий и сильный, как я, и обворожительный, как Итачи? Мальчик или девочка?
Пять минут…
Да ладно, о чём это я? Дети? У нас? У меня? Это страшный сон или горячечный бред…
Четыре минуты…
Если родится мальчик – я ему разрешу выписывать мужские журналы. Вон, мама мне не разрешала, и чем это кончилось? Мало того, что я стал нукенином Тумана, так ещё сижу под дверью в ванную и жду результата теста… От мужчины… Я живу с мужчиной… Ох, видела бы это моя мама…
Три минуты…
Тест точно будет отрицательным! Человеку не может не везти так долго, а мне уже не везёт… лет восемь. Ну, или хотя бы с того времени, как мы поселились в Листе. Хотя, формально я не человек, а получеловек… Человек-амфибия. А сколько может не везти человеку-амфибие?
Две минуты…
Если родится девочка, то она будет похожа на Итачи. Я всегда мечтал увидеть Итачи девочкой. Да, моя мечта сбылась, но какой ценой? Вот, сижу тут, жду… Интересно, а много у неё кавалеров будет? Никаких кавалеров до шестнадцати! Ну, ладно, до четырнадцати, но только из-за того, что Итачи было четырнадцать, когда мы познакомились…
Одна минута…
Он что, утопился там?
-Итачи, выходи! – голос у меня дрожал
Скрипнула дверь, плавной походкой выплыл Итачи. В руке он держал полоску, лицо его сияло от счастья.
-Положительный! – сказал он
-Для кого? – спросил я
-Как для кого? – удивился он.- Для нас…
Я застыл от неожиданности.
-Так я что, папа? – проговорил я. Во рту пересохло.
-Не волнуйся, дорогой, я теперь тоже папа! – обрадовал меня Итачи.
Я ничего не ответил. Я поступил, как поступает настоящий мужчина в такой ситуации. Я упал в обморок.

Пережил ли Кисаме такое известие? Кто появится на свет? Чего ещё ожидать от Итачи? Читайте в следующей части «Мои несчастные девять месяцев»

Обидеть Самехаду
- И что – вы мне предлагаете быть нянькой? – устало вопросил Кисаме.
- Кисаме-сан, у вас есть опыт профессорской работы, - мягко, но настойчиво продолжал Пейн. – Мальчик, несомненно, перспективный, но немного…как бы это сказать… неадекватный. Впрочем, он в этом не виноват – специфика воспитания в клане, упор на боевые техники, в ущерб гуманитарным наукам, в тринадцать лет огромная ответственность плюс необходимость применяться к столь специфической среде, каковой является АНБУ… Ну, вы сами понимаете. Прошу вас, это на месяц, максимум - два, потом мы подыщем вам другого напарника, а его поставим в пару с кем-то другим. Скажем, с Орочимару-саном.
Кисаме в который раз обреченно вздохнул.

Около года назад университет в деревне Тумана был закрыт – Мизукаге решил все финансы бросить на покорение мира. Преподавательский состав, конечно, не остался без работы – бывших профессоров охотно брали гувернерами и няньками, однако платили, конечно, мизер. Хошигаки Кисаме, доктор философии, неожиданно оказался в самом выигрышном положении – поскольку он из всего преподавательского состава был единственным, кто окончил в свое время академию шиноби, Мизукаге-сама предложил ему место в создающейся террористической организации «Акацуки». Посомневавшись несколько минут, господин Хошигаки согласился – уж очень ему не хотелось возиться с сопливыми избалованными отпрысками влиятельных семей.
И вот те на – против чего боролись, на то и напоролись!

Туманный мечник рассматривал парнишку, которого ему дали на перевоспитание. Ничего особенного – невысокий, сухощавый, черные волосы собраны в хвостик. Совершенно не похож на своего знаменитого предка. Разве что взгляд такой же внимательный и тяжелый. Интересно, почему Пейн назвал его неадекватным?
- Че пялимся, дядя?
Кисаме аж оглянулся. Никого, кроме них двоих, в комнате не было.
- Простите, молодой человек, это вы кому?
- Тебе, - малолетний нахал сплюнул сквозь зубы. – Че уставился?
- Эм…а… - Кисаме, будучи отнюдь не обделенным физической силой, всегда терялся, когда ему открыто хамили. – Я ваш напарник. На время, - счел необходимым добавить он.
Мальчишка бесцеремонно оглядел его и хмыкнул.
- Эт хорошо, что на время, - заявил он. – Меня ж пацаны в Конохе засмеют, если я с рыбой покажусь… Ну че, давай, пошли на тренировку, что ли…
Ошарашенный Хошигаки согласился.

Неделя, проведенная с красноглазой дрянью, показалась Кисаме сущим адом. Ну или десятком Цукиеми подряд. Один раз в иллюзии Бога Луны он уже побывал, и не горел желанием повторять этот опыт. Мальчишка, не будь дурак, понял это сразу, и буквально затерроризировал экс-профессора. Кисаме убирал в комнатах, мотался за данго и даже чистил паршивцу плащ, опасаясь снова увидеть выплывающие из алой глубины злых глаз запятые шарингана.

Вечером восьмого дня Хошигаки размотал Самехаду и только было собрался ее почистить, как Итачи, лениво развалившийся на тахте, подал голос.
- Слышь, дядя…
Бывшего профессора передернуло – он так и не смог привыкнуть к столь фамильярному обращению.
- А че у тебя такая дура большая? – поинтересовался учиховский дьяволенок. – Мне пацаны в АНБУ говорили – у кого оружие большое, у того член маленький. Правда, что ли? – он подленько хихикнул.
Хошигаки медленно разогнулся, сминая в ладони бинты. Он не смотрел в сторону Итачи, а тот, уверенный, что акул не посмеет взбунтоваться против своего мучителя, с любопытством наблюдал, как наливаются густой синевой (когда Кисаме испытывал сильное волнение, кровь приливала к коже) щеки напарника.
Внезапно, не успел Учиха даже глазом моргнуть, Кисаме метнулся к нему, зажал глаза рукой, перевернул брыкающегося мальчишку на живот, прижал коленкой, и быстро-быстро спеленал того бинтами, оставив свободной только тощую задницу. Итачи выл, ругался и пытался вырваться, но ощутив, что с него снимают штаны, тихо заскулил.
- Не смей. Обижать. Мою. Самехаду, - раздельно проговорил Хошигаки. – Это великий меч, он обладает интеллектом, и он умнее нас с тобой, вместе взятых. А чтобы ты это лучше запомнил… - и тяжелая ладонь со всего размаху несколько раз опустилась на пятую точку юного нукенина.

Развязав Итачи, Кисаме приготовился к самому худшему. Однако тот, натянув штаны, посидел в углу еще минут десять, обиженно зыркая на акула, затем шмыгнул носом, робко сполз с тахты и подошел к напарнику.
- Слышь…
- Слышите, - не оборачиваясь, поправил его Хошигаки.
- Слышите…дядя… а как это, интеллектом? Он что – сам соображает?
Кисаме повернулся к мальчишке.
- Тебе правда интересно?
- Угу, - кивнул Итачи, глядя на Туманного мечника черными глазами без малейших признаков активации шарингана. – Расскажи…те, а?
- Надо говорить «пожалуйста», - все еще не веря своему счастью, поправил его акул.
- Это…пожалуйста.

- Кисаме-сан, благодарю вас. Вы прекрасно справились со своей задачей – адаптация мальчика в коллективе прошла успешно, - Лидер с довольным видом перелистывал отчет Туманника. – Теперь вы можете быть свободны от этой утомительной обязанности и…
- Пейн-сама, - смущенно проговорил Хошигаки, - дело в том, что за этот месяц мы с Итачи-саном сработались и… В общем, я прошу не разбивать нашу пару. Мальчик действительно очень талантлив, и мне нравится с ним работать, и…
- Вот как? – поднял брови Лидер. – Ну что ж, я не могу вам отказать. В таком случае завтра подойдете ко мне вдвоем, для вас есть задание…
Когда Кисаме ушел, Пейн с довольной ухмылкой обвел имена Учиха и Хошигаки красной ручкой. Его замысел удался.

- Кисаме, я одного не понимаю.
- Чего же?
- Тут в тексте упоминается какая-то…бритва Оккама. Это что такое?
- Видишь ли, Итачи, бритва Оккама – это замечательная штука, формулировка так называемого принципа простоты. Его изобрел английский монах, философ Вильям Оккам. Он считал, что любую тему можно объяснить простыми и понятными словами, и попытался объяснить это современникам. Если его перевести дословно, это будет звучать так: «Не нужно множить сущности без необходимости»
- А… ясно. Хм. Кто бы это отцу моему сказал, когда он Саске делал…
- Ты, блин… философ-практик!
- Кисаме. Я огорчен и разочарован. Ты ругаешься?
- Ну так не только же тебе у меня учиться, гений…

«Иллюзия греха»
hurt-comfort. В первый год совместной работы в годовщину резни Итачи просит Кисаме жестоко его отнонконить, с ударами, укусами до крови и прочим. Кисаме отказывается (к Итачи он успел привязаться), и Учиха молча уходит из гостиницы. Когда до утра он не возвращается, Кисаме идет его искать и обнаруживает его в каком-то переулке, без сознания, в порванной одежде. В общем, Итачи сам нашел, что искал, и сопротивляться специально не стал. Кисаме, внутренне матеря Учиху и недоумевая, приносит его в номер. О причинах подобного поведения тот не говорит. На следующий год в
тот же день Итачи повторяет просьбу, на этот раз Кисаме от греха подальше соглашается. В общем, на каждую годовищу смерти клана Итачи устраивает себе "искупление".
Собственно, ситуация: Один из таких вечеров (сколько Итачи лет, сами решите), у Итачи руки связаны, подвешены к потолку. Whipping, завязанные глаза, удовольствие от самонаказания, ангст. Потом Кисаме не выдерживает, плюет на договоренность и вместо жестокости переходит к ласке. Итачи пытается сопротивляться, но в итоге поддается чувствам. Не стеб.

Prolog:

- Я хочу, что бы ты избил и изнасиловал меня. С особой жестокостью. Ты это умеешь.
Такая длинная для него фраза, странная просьба, не касающаяся никаких наших миссий.
Его серьезный взгляд до сих пор стоит перед глазами… тогда я отказал ему. Напрасно как оказалось. Потому что он ушел. Так, ни сказав больше ни слова. Я ждал его до самого утра, а потом, движимый непонятным беспокойством отправился на поиски. Я искал везде. В барах, борделях, банях даже… на улицах и переулках… но нашел совершенно случайно, уже отчаявшись и решив уходить я обнаружил своего напарника лежащим в дорожной пыли возле мусорных баков. Хрупкий юноша больше был похож на сломанную куклу, или даже скорее на использованную и выброшенную за ненадобностью проститутку, чем на одного из десяти сильнейших шиноби мира. Мизукаге-сама не в счёт. Тут отдельный разговор… несмотря на приказ, я, наверное, впервые не донёс на напарника. Мне было непонятно подобное поведение, и я хотел разобраться в этом сам, а, кроме того, за год совместной работы, мальчик сумел вызвать у меня чувство уважения, симпатии даже…. Хрупкий, тихий мальчишка сумел удивить меня своей силой, а тут такое. Бережно, так, словно он был чем-то ценным, а, в общем-то, что греха таить, так и было, я отнёс его обратно в гостиницу. Вымыл, обработал раны…. И естественно он ничего не стал мне объяснять, как бы я не ругался. Вроде бы мы этот инцидент подзабыли… только через год, ровно в тот же самый день он снова попросил меня об этом. Черт. Он доверял мне себя, несмотря на то, что в прошлый раз я отказался. Теперь я понимаю, что он совсем не хотел случайно умереть, но терзаемый душевной болью, просто пытался заглушить её. Он не мог поступить иначе, просто не знал другого пути. И я, наученный горьким опытом с прошлого раза, согласился. Просто… опять отпустить его я не смог. Мысль о том, что он может не вернуться, была для меня невыносима, и я, не задаваясь вопросом «почему», просто выполнил его просьбу.
И на следующий год было то же самое.
И через…

History:

Тонкое тело болезненно вытянулось, кажется, босые ступни ног вот-вот коснутся холодного каменного пола, но не хватает буквально пары миллиметров. Изящные, словно у девушки, запястья перекручены верёвкой идущей к кольцу в потолке, а глаза закрытые черной лентой словно смотрят внутрь себя. Раз за разом повторяя события «того» дня. Невозможность видеть создаёт страшную иллюзию будущего, в котором не будет места свету и ярким образам реальности, ведь когда-нибудь ему останется только прошлое, те воспоминания, которые он не имеет права забывать.
Темнота болезненно обостряет ощущения тела, чувствуется малейшее колебание воздуха, лёгкое дуновение ветерка, указывающее на передвижение предметов в комнате… слышится шорох, чужие шаги… и собственное ровное дыхание.
- Приступай. – Юноша здесь по своей воле, его голос так же холоден и спокоен, как и в любой другой ситуации.

Высокий мужчина остановился напротив, чуть болезненно скривив губы. Он пытался настроиться на то, что он должен был сделать. Не так-то просто для него ударить этого темноволосого мальчика, с такой нежной белой кожей…. Чуть прикрыв глаза, он тоже вспоминал, вспоминал тот день, когда Мизукаге-сама приказал ему следить за ним. День, когда был раздражен на то, что его новый партнер просто сопливый юнец, больше похожий на девку чем на шиноби. Аристократично задирающий нос маленький гений, которому так и хочется свернуть шею… пробуждая, вытаскивая из подсознания эти старые чувства, Кисаме только сильнее сжимал в руках плётку, И когда раздался этот гордый, раздражающий голос, велящий ему начинать – ударил уже без малейших колебаний.

Алое на белом. Тонкая полоса, расчертившая изящную спину, смотрится просто восхитительно. Даже такой мало интересующийся искусством человек как Кисаме, способен оценить это. Учиха не издал ни звука, только сжал зубы, напрягаясь всем телом. Удар заставил его неприятно раскачиваться на верёвке, сразу же захотелось коснуться пола, что бы остановить это движение, но это было невозможно. Грубые пальцы до синяков сжали его локоть, останавливая, заставляя замереть.
Больно. Но недостаточно. Этого мало, что бы заглушить ту ноющую глухую боль в груди. А перед глазами стоят мёртвые, стоят и смотрят с немым укором на своего убийцу. На предателя запятнавшего свои руки их кровью, да и не только руки. Всего себя. Так, что никогда не отмыться, даже если содрать с себя кожу, всю целиком и полностью, эта грязь никуда не исчезнет. Тут не важны даже самые благородные мотивы.
- Ещё.
А его невольному мучителю только этого и надо. Размахнувшись как следует, он ударил его ещё раз, и ещё и ещё… уже не желая останавливаться, словно впитывая его хриплое дыхание и невольные рваные стоны.
Словно подтолкнув напарника к опасной пропасти, Итачи сначала молча терпел порку, лишь вздрагивая и судорожно выдыхая сквозь с силой сжатые зубы. Его тело, бёдра, ягодицы были уже ярко расчерчены кровавыми полосами. С каждым разом Кисаме бил всё сильнее, и когда боль души и тела сравнялась, из горла юноши вырвался горестный громкий крик, эхом метнувшийся по комнате.
Только так он мог почувствовать себя живым в этот день, только сквозь собственную муку, сквозь боль мог хоть как-то извиниться перед ними за свой бесчеловечный поступок, только так, крича от разрывающей душу боли, он мог внутренне просить прощения перед своим одиноким брошенным младшим братом… перед своими мёртвыми родителями и уничтоженным, стёртым кланом.
Сейчас они все смотрели на него, принимающего своё извращенное искупление в день их смерти.
Плётка в последний раз обвилась вокруг худенького тела, буквально выдирая полосу тонкой кожи и Кисаме, вздрогнув от его крика, больно и неожиданно хлестнувшего по ушам, каким-то отчаянным жестом бросил плеть на пол.
«Стоп… стоп... надо остановиться…»
Учиха глухо всхлипывал, мерно раскачиваясь над полом, из ран оставленных ударами напарника медленно и тягуче, словно нехотя, сочилась кровь, тёмными потёками украшая изуродованную белую кожу, смешивалась, и, стекая по изящным, аккуратным ногам, как-то особенно звонко капала на пол, создавая маленькую лужицу. Падение каждой капли, словно удар колокола, отзывалось в голове Хошигаке.
- Итачи-сан… - Кисаме подошел к висящему юноше практически вплотную, - сколько это ещё будет продолжаться? - не вполне осознавая, что делает, но точно не то, о чём его просили, мужчина осторожно поймал Итачи за бёдра, прекращая его раскачивание. – А? Итачи-сан? - подняв руку, мужчина неуклюже погладил его по щеке.
- Что… - Итачи отдёрнулся бы, если мог, - Кисаме, мы не закончили… что ты делаешь? – сейчас он страстно желал предать своему голосу его обычную холодность, но почему-то не получалось.
- Итачи-сан, я больше не могу тебя бить… - в голосе мужчины слушалась какая-то непонятная ему грусть, и Итачи напряженно замер, словно стараясь через ощущения тела постичь неожиданное, не запланированное настроение, посетившее напарника. Его рука, осторожно поглаживающая его щеку… тембр его голоса… всё было не так. Сейчас он должен был…. Итачи не успел додумать свою мысль, потому что чужие тёплые губы накрыли его рот. Поцелуй был мягким и нежным, словно Кисаме пытался искупить перед ним свою вину за содеянное. Но ведь Итачи сам хотел этого, разве Хошигаке было, за что просить прощения?
- Нет… прекрати. – Едва разорвав поцелуй, прошептал Итачи. «Сегодня всё пошло не так. Он не должен был целовать меня. Что скажут на это они….»
- Нет, Итачи-сан, прошу тебя, не заставляй меня больше делать это. - Кисаме не дал ему ответить, запустив большую грубую ладонь в шелковистые волосы, он снова поцеловал юношу, на этот раз глубоко и страстно, не оставляя ни малейшего пути к отступлению. Свободной рукой скользнул ладонью по дрожащему телу напарника, осторожно лаская израненную спину.
Задыхающийся в своей боли мальчик не хотел ласки, но всё же, что-то в самой глубине его существа, хотело тепла. И сейчас, могучей волной поднималось из подсознания, яростно сметая с дороги все разумные доводы. Он и не заметил, когда напарник отвязал его. Уложив его прямо на пол, Хошигаке покрывал осторожными, нежными поцелуями каждую ранку на его теле оставленную его руками, целовал затёкшие посиневшие ладони с багровыми кольцами синяков на запястьях, словно желая сцеловать с этих изящных пальчиков боль, и выпить её всю без остатка.
- Итачи-сан. – прошептал мужчина, аккуратно стягивая повязку с его глаз, в его голосе столько несвойственной ему нежности, что Итачи невольно запутался в её мягкой паутине.
- Только сегодня… - тихо шепчет он в ответ, и закрывает бездонные омуты глаз, в которых нет ничего кроме боли и пустоты.
И всё же, Хошигаке кажется, что сегодня там родилось что-то новое… а может это всего лишь иллюзия….

The end.

Продолжения не предусмотрено. (@/~\@)

Падал снег
Однажды наступит предел. Катаной в живот или кровоизлияние в мозг. Скорее второе. Думать вредно. Столько думать точно вредно. Одна и та же мысль все время свербит в голове. От нее не избавиться, не излечиться. Как это сделать, когда он все время рядом?..
Стройный юношеский стан – гибкий, измученный жизнью стебель какого-то загадочного растения. Итачи был за стенкой, лежал на полу на циновке в пустой прохладной комнате. Пойти понюхать, как пахнут его волосы. Наверное, они отдают речной водой. А когда он купается, липнут к мокрому телу. Хочется не только понюхать, но и потрогать… И тут же в голове возникла отрезвляющая мысль – катаной в живот.
Проклятье. Нужен глоток свежего воздуха.
Хошигаки вышел на улицу. Тихие сумерки обволакивали землю, серое пасмурное небо опускалось ниже. Пошел снег.
Снежные хлопья, плавающие в потоках слабого ветра, опускались и мягко укладывались на потемневшую траву. Кисаме вдыхал плотный студеный воздух, обжигающий ноздри. Пощипывало щеки. Вот бы так остудить и его беспокойную голову.
Воздух дрожал, колебался. Прозрачный, но видимый. И снег все шел и шел.
Кисаме задрал голову и посмотрел вверх: небо крошилось на части и падало на землю.
Скрипнула и отворилась входная дверь. Ну надо же, явление Учихи. Скучно, что ли, стало?
Встал рядом и молчал, как всегда и не взглянув в его сторону. Надменно поддернул губу. «Поболтаем?..» - усмехнулся про себя Кисаме.
Сыпались белые крупья. Что там, вдалеке, уже не было видно сквозь эту рябь.
Учиха передернул плечами и поежился.
- Холодно, - теплое дыхание вырвалось изо рта облаком пара.
Сказал и ушел. Холодно? И что?
Кисаме последовал за ним в дом. Итачи остановился на пороге комнаты.
- Кисаме!.. – и небрежно, не оборачиваясь, через плечо: - Ты можешь остаться здесь.
Полувопрос, полуразрешение.
- Ладно.
Тихо, и за окном падал снег.
Учиха прошел в комнату и присел на циновку. Напарник опустился рядом, обхватил его за плечи и уложил на пол… Запустил обе руки под черную футболку, ощупывая грудь и живот. Затем снял ее совсем. Где-то в солнечном сплетении подступил тугой комок. Черт возьми.
Выпирающие ключицы, Кисаме начал облизывать их, а потом еще шею. Потрогал Итачи между ног, поглаживая его пах через материал штанов. Ладони напарника уперлись ему в грудь.
- Все в порядке, - оскалился Кисаме, убирая его руки.
Действительно, все настолько в порядке, что он готов прокусить себе язык, лишь бы удостовериться, что реальность не ускользнет от него.
Он расстегнул штаны Итачи и спустил их вниз. Раздвинул ноги… Худое распахнутое тело. Сжать его крепко и тут же взять без всяких предосторожностей. Хошигаке еле сдерживался и старался делать все аккуратно. Железная воля. Железная. Учиха вначале кривился, потом и вовсе отвернулся и начал смотреть в стену, как будто происходящее его не касалось.
Теперь…
Итачи дернулся. Его глаза вдруг широко распахнулись от неожиданно резкой боли, а потом взгляд его снова потух.
Он молчал, так упорно, так ненавистно молчал. Лишь тело тихо подрагивало под ожесточенными неуемными толчками.
Наконец его губы разомкнулись – слабый короткий вздох. Хошигаки дотянулся до его рта, просунул два пальца и потянул за челюсть вниз. Влажный язык скользнул по коже. Итачи слегка сжал зубы, покусывая его пальцы… Теперь ему, Кисаме, никогда не забыть этот снег, эти хрупкие белые звезды за стеклом.
Еще один вздох и трепет тела. Невообразимое наслаждение - ощущать его удовольствие… Хошигаке вцепился пальцами в мягкую кожу, в последний раз рванул на себя бедра Итачи и кончил в него.

Учиха позволил поцеловать себя в плечо, пододвинулся ближе, устраиваясь поудобнее в объятиях напарника.
- Снег до сих пор идет.
Прикосновение к щеке. Холодные пальцы и тусклый взгляд.
- Да, точно…
Итачи как-то странно улыбнулся. Так, что у Кисаме все сжалось внутри. И захотелось прижать его к себе еще крепче…
Так и есть, речной водой.

Новое
«Проклятая мошкара! Вот одолела! – думал Кисаме, отмахиваясь от назойливых насекомых, которые кружились около него, - Занесло же нас на это чертово болото!.. А я говорил Итачи, давай обойдем. Нет, срежем, срежем. Конечно, срезали… целый день бродили по этой зловонной жиже. Чтоб я еще раз с ним согласился!» Хошигаке прихлопнул еще одну неосторожную мошку, недовольно хмыкнул и глянул на своего напарника. Тот спал на земле, с головой укутавшись в плащ. Его плечи вздымались и опускались в такт ровному безмятежному дыханию.
Сколько же времени они провели вместе, бродя по этим бесконечным лесам, пустырям или равнинам, бок о бок сражаясь с врагами?.. Они сошлись с самого начала, как только Итачи появился в Акацуки. Хошигаке нисколько не волновала отстраненность и замкнутость юноши, обладателя Шарингана. Он нравился ему именно таким. А Учиха, в свою очередь, прощал ему небольшие слабости, грубость и неотесанность. Кисаме считал, что ему как никому другому повезло с напарником: тот был силен, серьезен, умен и немногословен – лучшего сочетания и представить было нельзя. В конце концов, он был красив.
На этот раз их занесло на болото. Они плутали здесь очень долго, пока, наконец, выбившись из сил и потеряв в темноте дорогу, не решили сделать привал. И вот теперь Кисаме сидел на небольшом клочке земли, покрытом мхом, и ждал, когда взойдет солнце, чтобы продолжить путь. В спокойной тишине изредка слышались приглушенные звуки: то тут, то там шелестела трава, в какой-то луже хлюпала земноводная тварь. Островки зеленой растительности были раскинуты по всему болоту, средь них возвышались коричневые головки камыша, и кое-где торчали искореженные голые кустарники. Туман рваными белыми клочьями стелился по поверхности, как будто это были не испарения, отходившие из теплой земли в студеный воздух, а словно это были неприкаянные призраки, скитавшиеся по опустевшей земле.
Силуэт Итачи, закутанного в черный с красными облаками плащ, отчетливым темным пятном виднелся на блеклом сером фоне. Кисаме долго не сводил с него глаз. То ли от этих унылых болот так веяло холодом, что ему нескончаемо сильно захотелось прикоснуться к теплу, то ли одинокое и скучное бездействие подсказывало ему странные желания, но он вдруг решился. Он поднялся, осторожно подобрался к своему спящему напарнику, присев возле него на корточки. Вначале он просто прислушивался к дыханию Итачи, рассматривал очертания его тела, покрытого темной тканью; потом неуверенно протянул руку и коснулся плеча. Обжигающий поток хлынул по венам, добрался до самого сердца, обдал горячим пламенем и затих… Кисаме сжал пальцы сильнее. Итачи вздрогнул, быстро отдернул ворот плаща и недоуменно уставился на сидящего перед ним Хошигаке.
- Что-то случилось? – он приподнялся и начал оглядываться, пытаясь сосредоточить еще неясный и затуманенный сном взгляд. – Уже пора, да?
- Пора… - замявшись, ответил Кисаме.
В вышине, где-то над линией горизонта начинало светлеть. Небо из насыщенно синего постепенно превращалось в серо-голубое. Над топью медленно вставала заря.
И вновь целый день им предстояло провести в пути. Они все шли вперед, ступая по вязкой ненадежной земле, и казалось, что это болото никогда не закончится. Со всех сторон их окружала мертвенная долина, угрюмые просторы, где меж зелено-черных луж торчали мохнатые кочки. Высохшие изогнутые сучья давно погибших здесь деревьев, поглощенных тяжелыми путами, торчали на поверхности. Из травы доносился монотонный стрекот сверчков. На небе, затянутом неплотной серой тканью облаков, тускло светило бледновато-желтое солнце.
- Черт бы тебя побрал, Итачи! Из-за тебя мы тут застряли и потеряли столько времени…
- Да, ты это уже говорил.
- Мерзкое болото!.. Слышишь, Итачи?
- Слышу, что это мерзкое болото.
- Вот именно. А ведь во всем ты виноват.
- Я понял.
- Проклятье!.. По-моему, мы заблудились и ходим кругами… Что скажешь?
Учиха обернулся к нему, хотел было что-то ответить, но неожиданно его нога скользнула по неровному уступу вниз, окунувшись по колено в вязкую мутную жижу…
С плаща Итачи и со штанины стекала дурно пахнущая густая жидкость. Кисаме торжествовал – это был момент его отмщения. Он чуть ли не хохотал, глядя, как его всегда сдержанный и исполненный чувства собственного достоинства напарник пытается преодолеть эту нелепую ситуацию.
- Освежились, Итачи-сан?
- Вот черт… - Итачи морщился и стряхивал с ноги налипшую грязь.
- Впервые я рад, что мы сюда забрели…
- Заткнись, Кисаме.
- В самом деле, ради этого стоило тащиться через все болото, чтобы посмотреть, как Учиха вляпается в какое-то дерьмо!
- Молчи лучше…
- Держись, – Хошигаке протянул ему руку. – Держись, говорю. Нет, конечно, если ты хочешь повторить свой номер, я с удовольствием посмотрю.
- Посмотри лучше вон туда… - сказал Учиха, опираясь о напарника и надевая обратно сандаль. Он мотнул головой, указывая ему направление.
- Что там?
- Ну, видишь?.. Это лес. Мы выбрались.
И правда, сквозь белесую пелену тумана вдалеке просвечивали макушки деревьев. Вот и все, скоро они оставят позади эту мрачную смрадную топь и выйдут на просторы, где произрастает жизнь.
- Наконец-то… - облегченно выдохнул Кисаме.

Они миновали болото, и унылые пейзажи сменили виды дикой растительности. Вокруг возвышались стволы рослых деревьев, их ветви тянулись друг к другу, переплетались, образуя почти сплошную густую крону из листьев. Зелень, она была повсюду: под ногами и над головой.
Ближе к полудню шиноби добрались до небольшого озерца в самой глубине леса, его берега поросли высокой травой – вряд ли здесь когда-либо бывали люди. Итачи решил привести себя в порядок и почистить плащ и штаны. Пока он занимался одеждой, Хошигаке, чтобы не терять напрасно время, отправился осматривать окрестности. Ему довольно быстро удалось обнаружить дорогу, которая, по всей вероятности, могла привести их к ближайшей деревне, и теперь он с хорошими новостями возвращался обратно. Он подходил все ближе к месту их остановки и вот сквозь редеющие ветви деревьев увидел Учиху: тот чистил плащ. Кисаме невольно остановился. Итачи… он был так далеко и так близко. В его простом занятии не было ничего необычного – он перебирал и рассматривал складки материала, но каждое движение рук, каждый поворот головы и каждый взгляд вдруг наполнились для Хошигаке особенным смыслом. Ему захотелось ощутить это тело, коснуться, почувствовав дрожь и напряжение, он хотел знать его и наслаждаться им. Ему представлялись изгиб шеи, плечи и спина, выпирающие лопатки, небольшие ложбинки на пояснице, теплота и мягкость кожи...
«Я так больше не могу…» - Кисаме закусил губу. – «Я с ума с ним сойду… Мой напарник, мы на задании, а я… я ни о чем больше думать не могу, кроме того, чтобы уложить его на эту травку и трахать до умопомрачения…»
- Кисаме! – прервал его размышления знакомый голос. – Ты уже вернулся? Так скоро…
Мечник Тумана чертыхнулся про себя и, выйдя из зарослей, пошел навстречу Итачи, по дороге думая о том, как иногда непросто быть его напарником.

Дорога поднималась на холм, и как только шиноби достигли его вершины, они увидели вблизи небольшой поселок, сверкающий в вечерней темноте веселыми цветными огнями.
- Ты знаешь, что это за деревня? – спросил Учиха.
- Кажется, она называется Белая Лилия… или Болотная Лилия… Что-то вроде того… - отвечал Хошигаке. – Мне уже приходилось раньше здесь бывать. Она ведь находится на границе страны Водопадов и страны Травы.
- И?
- Несколько лет назад во время конфликта между этими странами, деревня, принадлежащая Траве, была захвачена ее соседом… Так что вот, теперь мы на территории страны Водопадов.
- Понятно.
- А нам везет! – приободрился шиноби. – Сегодня не придется спать на голой земле.

***

Над городскими воротами висел герб, изображающий цветок с тремя белыми лепестками.
Само селение оказалось довольно оживленным. Кисаме и Итачи шли по главной улице, мимо них то и дело сновали какие-то люди. Светящиеся вывески кафе и увеселительных заведений призывно подмигивали электрическими лампочками. Из маленьких забегаловок наружу вырывались клубы пара. В воздухе носились запахи готовящейся еды. Откуда-то тянуло жареным, с другой стороны примешивался аромат специй, потом плавленой карамели и меда, где-то пекли сладкое. Деревянные домишки выстраивались ровными рядами вдоль дороги, впуская в наступающую темноту теплый уютный свет окон. Нукэнины сняли скромный номер в гостинице и отправились ужинать.
Красные бумажные фонарики, подвешенные к входу в кафе, приветливо встречали поздних посетителей. Шиноби выбрали один из столиков на открытой веранде и заказали еду.
Кисаме переводил голодный взгляд с одного блюда на другое, потом принялся все пробовать, отрывая от каждого по кусочку.
- Ммм… очень вкусно... попробуй!.. Ну, а я что говорил?.. Эх, жить на сухом пайке не так уж и приятно, правда, Итачи? – Итачи ничего не ответил, и Хошигаке, привыкший к его манере общения, продолжал: - Кстати, ты платишь за ужин. Знаешь, почему?
Учиха молча достал кошелек и положил на стол несколько монет. Затем повернул голову в сторону улицы, по которой прохаживались и гуляли жители деревни, и сказал:
- Мне здесь не нравится.
- Вот как? – отозвался Кисаме, всматриваясь в его лицо. - А по-моему это славный городишко… здесь есть чем себя занять… А если ты выпьешь немного саке, - улыбнулся он и вкрадчиво произнес: - То тебе покажется, что это лучшее место на земле…
- Я в этом сомневаюсь.
- Серьезно, раз уж мы здесь оказались, почему бы не узнать побольше об этой деревне?
- Хорошо, но давай закончим с этим поскорей.
- Разумеется, – сказал Кисаме, а потом добавил с особым лукавством: - Ну, так как, Итачи-сан?
- О чем ты?
- Немного выпьем, отдохнем, а? Потом-то нам будет не до этого…
- Не знаю… - со скучающим видом юноша подпер ладонью подбородок и опустил взгляд.
- Ладно, подожди, я сейчас...
Хошигаке, уставший от бесконечных путешествий, решил во что бы то ни стало приятно провести этот вечер и отдохнуть как следует, ведь такая возможность представлялась нечасто. Он завернул к стойке купить бутылку дурманящего рисового напитка, но когда вернулся обратно, напарника уже не было. Он в растерянности подошел к столу, присел и посмотрел на пустой стул. Ушел. Но куда и зачем? Ничего не объяснив, вот так просто взял и ушел.
Воздух остывал. Дорожная пыль, взбитая дневной суетой, успокаивалась, оседала. Прохлада растворялась в пространстве, вбирая свежесть и влагу, доносившуюся с окрестных болот... Кисаме вдруг почувствовал, как внутри что-то щелкнуло: какая-то незримая пружина его души – этого странного и сложного механизма, наличие которого он так не хотел признавать – неожиданно ослабла, подогнулась и лопнула…
Прошло еще с полчаса, но Учиха так и появился. Тогда шиноби захватил купленную им бутылку и отправился в гостиницу.

Перевалило за полночь. Мечник Тумана сидел один в номере, слушая гнетущую тишину, изредка нарушаемую чьими-то голосами и шагами на улице. Глупый мотылек, прилетев на свет и не сумев попасть внутрь комнаты, исследовал оконное стекло. Кисаме водил пальцем по столу, в задумчивости рассматривая узор изогнутых линий на полированной деревянной столешнице. Его разбирала тоска. Как же ему было обидно, что напарник бросил его и ушел, не сказав ни слова, и теперь он сам вынужден был проводить вечер в одиночестве, хотя ему этого вовсе не хотелось. Можно было пойти спать, но он не шел. Кисаме решил выпить саке, зная, что от этого ему станет только хуже, что разгоряченное и затуманенное алкоголем сознание совсем перестанет его слушаться, начнет издевательски подбрасывать ему образы Итачи, и вот тогда уж точно наступит беспросветное отчаяние и грусть. Едва он достал бутылку и заполнил чашу саке, дверь отворилась, и на пороге показался Учиха. Нетвердой походкой он направился к столу, за которым сидел Хишигаке. По пути скинув плащ, он подошел к нему и облокотился о спинку стула. В воздухе поплыл чуть уловимый запах алкоголя – аромат брожения с ядовитой примесью тревоги. Кисаме узнал ее средь отголосков крепленого напитка, улицы и кухни, как будто сам попробовал на язык.
«Час от часу не легче…» - пронеслось в его голове.
- Значит, самое лучшее место на земле, да?.. – Итачи улыбался, а в его глазах веселились хмельные огоньки.
- Я рад, что ты последовал моему совету. Только ты слегка перестарался…
- Перестарался? Нееет, ну что ты! – он понизил голос и ожесточенно выпалил. – Это в самый раз для этого чертова городишки! В самый раз…
Он зачем-то рассмеялся, а затем наклонился к самому лицу напарника, коснувшись носом его щеки, и зашептал:
- Я все ждал, когда же мне станет весело. И вот мне весело… Очень... - Учиха обвил руками его шею. – А тебе, Кисаме?
- А мне тем более.
- Я тебе не верю!
Кисаме улыбнулся ему.
- Вот так-то лучше!.. Это хорошо… Хорошо, когда весело… Кисаме, Кисаме… Ты не против? – он взял со стола наполненную чашу саке и одним махом опустошил ее. С громким стуком поставив чашу обратно, Итачи перегнулся через плечо Хошикаге и, поймав его губы, поцеловал.
Все произошло так быстро, что Кисаме подумал, не показалось ли ему – может, его сознание решило зло подшутить над ним? Спохватившись, он выскочил из-за стола, а Итачи уже подходил к кровати. Он, как был в одежде, повалился на кровать. Хошигаке подошел к нему.
- Итачи!.. – негромко позвал он, погладив его руку. В ответ послышалось недовольное мычание, Учиха отмахнулся от него и перевернулся на другой бок.
Мечник Тумана с трудом подавил в себе невольно возникшее волнение. Ну что за выходки? Он вернулся за стол, но никак не мог отделаться от назойливого воспоминания: короткий жаркий поцелуй… легкое соприкосновение губ…
«Что бы это могло значить?» - Кисаме вертел эту мысль и так, и эдак: ему хотелось, чтобы это что-то значило. Но как бы он ни примерял свои желания к обстоятельствам и наоборот, выходило все равно одной и то же – они не совпадали.

***

Кисаме, проснувшись, обнаружил, что он заснул вчера прямо за столом. Пустая бутылка из-под саке стояла тут же, подле него. В лицо настойчиво светил яркий солнечный луч, Хошигаке отвернулся от него – утро ему уже не нравилось. Недобрые предчувствия начали закрадываться в его голову, и он, оглядев пустую комнату, удостоверился, что ему предстоит еще один непростой день.
Белая Лилия была маленьким селением, заставленным невысокими домишками, самое большее, в два этажа. Хошигаке шел по узким улочкам, провожаемый недружелюбными взглядами одиноких прохожих, с подозрением смотревших на странного чужеземца. Он бродил по деревне, заходил во все возможные забегаловки, куда угодно, где мог узнать хоть что-то стоящее. Интересно, чем в это время занимался Учиха? Это ведь был небольшой поселок, и столкнуться здесь со своим напарником ничего не стоило. Может, он проходил по этой дороге, а потом завернул вон за тот угол? Кисаме шел туда и обнаруживал лишь пустой проулок. Он опоздал, или Итачи его опередил, но его не было ни за этим поворотом, ни за следующим.
Нещадно палило солнце. В горле пересохло. Неплохо было бы пропустить стаканчик-другой чего-нибудь прохладного. Возможно, Итачи приходила в голову та же мысль. Кисаме зашел в одну закусочную, потом на всякий случай еще в одну. А потом еще и еще… Часто ли происходят совпадения? Похоже, слишком редко: Кисаме не везло.
Как здесь вообще можно было разминуться? Улиц-то раз два и обчелся. Вся деревня вдруг превратилась в одну большую преграду. Дома с черными дырами оконных и дверных проемов. Хошигаке хотелось сравнять их с землей.
Жарко, и пыль спеклась на губах сухой коркой. Прочесывая город вдоль и поперек, нукэнин Тумана отыскивал взглядом, не мелькнет ли где-то черный с красными облаками плащ. Он даже не знал, зачем ему непременно хотелось встретить напарника, ведь вечером он все равно увидел бы его в гостинице.
Солнце скрылось за крышами домов, и затухающее вечернее небо в последний раз, словно на прощание, залилось яркими красками, собрав воедино все оттенки розового и оранжевого. Люди, спешащие с работы, заполнили улочки деревни. Измотанный и уставший Кисаме тоже возвращался в гостиницу. Он проклинал все на свете, проклинал себя за то, что не мог не думать об Итачи. Весь день он, словно одержимый, преследовал свое видение. Так и не поймав его, он злился, что занимался подобной ерундой. Да что на него нашло? Чем ближе Хошигаке подходил к гостинице, тем сильнее в нем закипала злоба, и он готов был обрушить ее на Учиху. Кисаме думал, как сейчас он войдет в комнату, встретит там напарника и потребует от него отчет за все его действия: где он шатался вчера вечером? Чем занимался сегодня? Почему он опять ему ничего не сказал? Но пока он поднимался вверх по лестнице на второй этаж к их номеру, у него сохранилась одна единственная мысль – что он встретит Итачи. И от этой мысли злость начала отступать, и когда он повернул ручку двери, от нее уже не осталось и следа, а сердце забилось чаще в тревожном ожидании.
Он вошел в тихую комнату, заполненную приглушенным светом вечерних сумерек. Из полумрака взгляд выхватил фигуру Итачи, лежащего на кровати. Долгое ожидание, и наконец он был рядом… Кисаме зажег лампу, снял плащ и подошел к нему. Учиха как будто не замечал его, смотря куда-то мимо, в пустое пространство.
Мечник Тумана стоял возле него в замешательстве. Иногда у Итачи случались эти неожиданные приступы хандры. Конечно, он не говорил с Кисаме ни о чем подобном, но тот догадывался о причине его внезапной тоски. Прошлое Итачи неотступно следовало за ним, где бы он ни был. Он не звал его, не сожалел и не вспоминал, оно приходило само, никого не спрашивая, и Кисаме порой казалось, что он явственно различает его во взгляде холодных темных глаз. Оно и сейчас было там.
Хошигаке уселся на пол рядом с кроватью. Он не знал, что делают в таких случаях, он даже не знал, что это за случай, просто чувствовал, что нужно что-то предпринять. И вот, неловкий жест – единственное, что пришло ему в голову. Кисаме протянул руку к его подушке, Итачи пододвинулся и положил голову на его большую шершавую ладонь.
Время шло, поздний вечер становился ночью. За окном уже было ничего не различить, и все, что не было видно, все, что осталось снаружи, там, куда не доходил свет лампы, казалось таким неважным, будто и не существовало вовсе…
Кисаме осторожно поднялся и выключил светильник. Комната погрузилась во мрак: стол, кровать, лампа, стул обратились в черные тени. Хошигаке подошел к постели напарника и тот, посторонившись, уступил ему место рядом с собой.
Итачи спал, а Кисаме продолжал смотреть на него. В темноте он угадывал очертания его лица – линии носа, скул, подбородка – и свечение бледной кожи. Ему хотелось целовать тонкие губы Итачи, обнимать его стройное тело, но он не смел даже коснуться его. «Нет, не сейчас… В другой раз… когда угодно, но не сейчас. Глупо жертвовать его доверием ради неизвестности, глупо не сохранить то, что имеешь».

***

Хошигаке промучился всю ночь, так и не сумев как следует выспаться; его настигал какой-то полусон-полубред. В неясных отрывках сновидений появлялись красные круги Шарингана с черными запятыми, потом они сливались и превращались в красные облака. Затем возникал и сам Итачи, и Кисаме уже не мог понять, где видение, а где реальность.
Наутро он чувствовал себя разбитым и как никогда уставшим, но в голове прояснялось, ночная лихорадка и бред отступали. Первые проблески света расставляли все по своим местам. Рядом с ним лежал Итачи: он тихо посапывал, склонив голову на грудь Кисаме и приобнимая его одной рукой.
Занимался рассвет. Над крышей соседнего дома всплывало солнце нового дня – золотистая желтая долька, округлый краешек, который постепенно становился все больше и больше. Ветер, врываясь внутрь сквозь раскрытые ставни, путался в занавесках, отчего они дыбились и колыхались. Полосы света делили комнату на части, чертили горизонтали и вертикали; солнечные пятна выстраивались в незатейливую геометрию: ромб на стене, квадрат на потолке. Пространство расширялось, лучи скользили по деревянной столешнице, по полу, и наконец достигали кровати.
Итачи поморщился, почесал нос и зевнул. Приоткрыв глаза, он заметил, что его рука покоилась на груди напарника, а тот, видимо, уже давно не спал и теперь, ухмыляясь, смотрел на него.
- Добро утро, Итачи-сан.
- Извини, Кисаме… - он тут же убрал руку и улыбнулся. Учиха вообще делал это нечасто, и вот вдруг светлая улыбка появилась на его лице. В ней отразилось нечто едва уловимое, особенное, чего Хошигаке не замечал в ней раньше. Должно быть, Итачи улыбался так только своим друзьям и родным в Конохе, до того, как решил оставить ее. А после этого никому больше. Теперь эта особенная улыбка была его, Кисаме, и только его, принадлежала только ему, и он никому ее не отдал бы.
- Хорошо, будем считать, я ничего не видел.
Итачи поднялся, чтобы пойти в ванную. Сквозь шум воды до Кисаме донесся его голос:
- Послушай, вчера я не рассказал тебе, что мне удалось узнать.
- Так, и что?
- Похоже, здесь еще остались сторонники старого режима…
- Неужели переворот?
- Об этом говорить пока рано. Их силы слабы и немногочисленны… Но все идет именно к этому.
- Понятно… - задумчиво протянул нукенин Тумана. – Эта информация была бы полезна Лидеру…
- И я так подумал. Сегодня у меня встреча с одним человеком из местного совета. Я уйду ненадолго и скоро вернусь.
- Хорошо. Потом сразу отправляемся. Мы и так задержались здесь дольше, чем нужно.

Кисаме ходил по комнате из угла в угол. С тех пор как ушел Итачи его не оставляло какое-то странное чувство, чувство чего-то нового; оно не давало ему покоя. Что-то изменилось в нем. Но что? В висевшем на стене зеркале мелькнуло отражение. Кисаме приблизился, глядя на самого себя, заключенного в рамки зеркальной поверхности. Он зачем-то улыбнулся своему двойнику. Наверное, это и был ответ, который он искал, такой простой и ясный.
«Черт, Кисаме! Только не это. Перестань улыбаться!» – начал уговаривать он себя. – «Ты просто смешон! Какой же ты, Кисаме, глупец!..» Он опустил голову и повторил свою мысль вслух:
- Глупец…
Затем снова посмотрел в зеркало: собственное отражение по-прежнему улыбалось ему предательски счастливой улыбкой. Треклятая улыбка! Он сделал еще несколько шагов по комнате и прилег на кровать.
Кисаме закинул руки за голову и закрыл глаза, отдавшись на волю своему безотчетному приступу счастья.
Его переполняла надежда. Это чувство было похоже на морской прибой, как будто он встречал набегающую волну, она захлестывала его с головой, и он, купаюсь в ее свежести, думал, что это только начало, что впереди лучшее будущее. Кисаме лежал и удивлялся себе: он-то считал, что весь этот мир открыт для него, он изведал все его грани, и тот стал больше не интересен ему. Хошигаке ясно видел себя в нем, и окружающее стало для него не более чем средством: какая-то оболочка вокруг, которую он мог использовать по своему усмотрению. И вдруг он узнал, что в мире существовало еще что-то неизвестное, о чем он и не подозревал. Открытие поразило Кисаме – новое и неизвестное теперь оказалось в нем самом.
Надежда! Глупое, наивное чувство. Нет, оно было не для таких, как он.
Хошигаке поворочался на кровати. В ожидании время, казалось, почти не двигалось. Тяжелые тягучие минуты бездействия проходили слишком медленно. В бездействии не было ничего приятного, оно рождало ненужные мысли. И вот они, эти мысли, уже поплыли как-то сами собой в знакомом направлении: к обольстительной светлой шее, выглядывающей из-за ворота плаща, к плотно сомкнутым губам, запечатлевшим выражение напряженной сосредоточенности, к безвольно расслабленной кисти руки, показавшейся из складок темного материала… Память и воображение. Что еще было нужно? Память и воображение – и теперь у него был свой Итачи. Кисаме, освободив ремень, запустил одну руку в штаны.
Мысли становились все смелее, Кисаме сжимал и гладил свой член, представляя, как он раздевал Итачи, как в глазах юноши появлялся влажный блеск, и они загорались желанием, как он вплетал пальцы в темные волосы и жадно целовал манящие губы. Он исследовал стройное тело, оставляя на нем поцелуи. Затем Учиха опускался перед ним на колени, расстегивал штаны, обхватывал губами его член, и Кисаме сходил с ума от этих прикосновений.
Кисаме ставил юношу на четвереньки, притягивал за узкие бедра и ощущал, как приятное тепло, поднимающееся снизу его живота, растекается по венам. Он насаживал его на себя, двигался все быстрее и увереннее, а Итачи это нравилось: он томно закрывал глаза, изгибался и стонал. Итачи подавался ему навстречу, звал по имени, просил не останавливаться…
«Да, еще чуть-чуть…» По телу Хошигаке прошла судорога, нервы свело в опустошающей вспышке ощущений. Он не сдержал вырвавшийся из груди стон, низкий, словно вымученный или молящий, стон сладко-горького наслаждения, такого ненастоящего, но приносящего облегчение.

***

Кисаме смотрел на Итачи, который меланхолично пил чай. Учиха отхлебывал из чашки глоток за глотком, а Хошигаке думал, что, возможно, это было в последний раз, когда они так запросто сидели вместе за столом. Через четверть часа они вышли бы из гостиницы, и все началось бы заново… Жизнь нукенина не знала обычных человеческих радостей и не нуждалась в них. Но почему-то эти пятнадцать минут Мечник Тумана хотел задержать как можно дольше.
«Когда вдруг все стало так сложно?» - спрашивал он себя. У Кисаме возникало такое чувство, будто он тонет, стремительно погружается в воду и задыхается. Видимо, он не рассчитал свои силы и заплыл слишком далеко. А кто его вообще просил это делать? Его влечение к напарнику уже давно перешло все грани здравого смысла. Но в какой же момент он позволил этому случиться, когда он перестал отдавать отчет своим действиям? Водоворот уносил его все глубже… поверхность скрывалась из виду… вода заполняла легкие… Кисаме отчаянно искал выход, но не мог найти.
Желание, смутное беспокойство, потом навязчивая, как паранойя, мысль – обладать! Лихорадка сознания, преследовавшая его последние дни… Надо было покончить со всем здесь и сейчас. Через четверть часа они покинули бы комнату, и его сомнения так и остались бы его сомнениями. Стоило только решиться, и со зловещей неизвестностью было бы покончено. Ждать подходящего момента больше не было сил – он мог никогда не наступить.
- Все в порядке? – не оборачиваясь, спросил Учиха.
- Да, конечно…
Кисаме накрыл его ладонь своей ладонью, начал неловко поглаживать, проводя по ней грубыми пальцами. Итачи насторожено покосился на него. Мечник Тумана притянул его нежную кисть к своим губам, принялся облизывать тонкие аккуратные пальчики, засовывая в рот один за другим, проводя по ним языком.
- Что это ты делаешь? – нахмурился Итачи.
- Разве тебе неприятно?
Не ответив, Учиха отдернул руку и, как ни в чем не бывало, продолжил пить чай. Кисаме решил повторить попытку, вновь приблизив ладонь юноши к губам. На этот раз он не позволил ему вырваться, крепко схватив за запястье.
- В чем дело?.. – разражено начал Итачи, но тут же осекся, увидев выражение лица своего напарника. Да, внутри Кисаме занималась настоящая буря, которая готова была вырваться наружу, сметая все на своем пути, разрушая и не щадя никого. Он резко поднялся из-за стола, опрокинув стул. Итачи встал, попятился от него назад и уперся в стену – дальше хода не было.
- Кто я, по-твоему, Итачи?! А? Скажи мне! – вскричал Кисаме, его губы перекосились в нервной судороге, он шумно дышал и чувствовал, что его сердце вот-вот выскочит из груди. Он мог бы переломить наглеца, как щепку, сдавив в своих сильных руках и услышав, как хрустят кости и позвоночник. Он вплотную приблизился к Итачи. – Молчишь? Ты всегда молчишь… Я никак не могу понять, что происходит… Может ты расскажешь мне? – Хошигаке положил ладонь на лоб юноши, прижав его голову к стене.
- Успокойся, – сдержано произнес тот.
- Успокоится, говоришь? – Кисаме еще ближе склонился к нему. – А ты поможешь мне это сделать, а? Поможешь успокоиться… Итачи?..
Кисаме, не выдержав, обнял его, прижал к себе, начал целовать шею, касаясь дрожащими губами гладкой кожи. Итачи не сопротивлялся, он просто стоял, спокойно и неподвижно. Хошигаке отстранился, заглядывая в его лицо, ища в нем намек, указание, разрешившие бы его сомнения, но встретил лишь холодный и презрительный взгляд. И этого было вполне достаточно, чтобы внезапно охвативший его порыв тихо растворился и исчез.
Впервые в жизни Кисаме ощутил себя беспомощным, впервые его воля и желания не имели значения. Ему стоило только увидеть эти глаза, чтобы понять, что дальше не будет ничего.
Нервы сдали, он в отчаянии схватил Итачи за плечи:
- Почему? Итачи, почему?.. Ответь же мне! Итачи!.. Черт возьми… Да что же это такое?..
Нет, нет, это, наверное, не с ним. Такого просто не могло случиться, это невозможно. Кисаме не верил в происходящее, голову сдавливала звенящая оглушающая пустота. Все окружающее поплыло мутными разводами, мир зашатался и пошел ходуном. Вот оно, падение и бездна, которой нет конца. Невыносимо.
Хошигаке разжал пальцы, выпустив напарника, развернулся и, захватив Самехаду, вышел из комнаты.
Пыль от дороги… облезлые деревянные стены домов… покосившиеся балки… потрепанные навесы и торговые лотки… какой-то шум вокруг…
Кисаме уходил из селения – теперь оно ему тоже не нравилось – уходил прочь, оставляя позади гостиницу, номер, герб с белым цветком и свою надежду.
Выйдя за ворота, он оказался в лесу, но продолжал двигаться все дальше и дальше, пока, наконец, словно очнувшись, не осознал, что не понимает, куда и зачем он идет. Пустота в голове начала заполняться. Хошигаке остановился.
«Неужели это происходит со мной? Как я мог такое допустить? Я дурак, дурак… тысячу раз дурак… Зачем я требовал от него ответа, когда мне с самого начала все было ясно?..»
Мечник Тумана сел на землю, прислонившись спиной к дереву. Он чувствовал, что устал. Будто у него забрали все силы, будто он целую вечность провел в пути, а когда добрался до места назначения, вдруг узнал – то, что он искал, попросту не существует. Как нелепо.
«Кто-то приближается…»
Послышались мягкие шаги и шуршание травы. Конечно, это был Учиха.
- Кисаме, наконец-то я тебя нашел, – сказал напарник, положив руку ему на плечо, и после небольшой паузы добавил: - Идем… нам пора, - он развернулся и двинулся вперед по направлению к дороге.
Этот жест, прикосновение его руки как будто вывел Хошигаке из оцепенения. Может это означало «прости», а может «давай забудем о случившемся», Кисаме так и не понял до конца. Он поднялся, догнал Итачи и, поравнявшись с ним, пошел рядом.

Мой кошмар. Часть третья «Мои несчастные девять месяцев»
Часть третья «Мои несчастные девять месяцев»

- Обещаю, что буду оберегать Итачи, помогать ему во всем и создам самые лучшие условия для его дальнейшего существования. Всю ответственность я беру на себя и отказываться от этого не собираюсь.
Тсунаде долго и пристально смотрела на нас с Итачи. Я держал Итачи за руку, он рассматривал свой педикюр, иногда бросая на Хокаге виноватый взгляд.
- Если вы опять собрались в отступники, то пеняйте на себя! Больше я нукенинов в деревне не потерплю! – предупредила нас Тсунаде.
- Побойтесь Бога, что вы! – нарочито вежливо начал я.- Мы верны деревне Листа и нашей славной Хокаге!
- Тогда чё вы хотите? – устало спросила она, облокотившись о стол.
Итачи сильнее сжал мою руку. Я набрал в лёгкие побольше воздуха и сказал:
- Итачи беременный.
Тсунаде подняла брови и понимающе кивнула.
- Да, беременный… Только не Итачи, а ты… На голову…
- Это правда, Тсунаде-сама. Мы даже тесты проходили, – подтвердил Итачи.
- И как, сложно? – съязвила она, - Вы, по-моему, совсем с ума сошли. Не стоило вам разрешать в одном доме жить. Я знала, что это добром не кончится!
Итачи вытащил из кармана полоску и протянул её Тсунаде.
- Вот, всё правда!
Тсунаде взяла в руку полоску. Повертела, рассмотрела… Позеленела.
- Это точно ваше? – переспросила она.
Мы дружно закивали.
Тогда Хокаге вытащила из шкафчика стола бутылку саке и сделала пару глотков.
- М-да, ребята, мне с вами никакая демографическая проблема не страшна. Если в Конохе мужики рожать начнут, то мы станем самой первой страной по многочисленности армии.
Я вздохнул. Любой бы на моем месте был бы счастлив, но я чувствовал себя подавленно.
- Бог с вами, я проведу экспертизу теста. А то мало ли, вы мне чей-то чужой тест подсунули.
- Да, кстати… Я хочу, чтобы ребёнок был законнорожденным, - вдруг сказал Итачи, - поэтому мы с Кисаме хотим расписаться.
Я ошалело посмотрел на него. Когда это я хотел с ним расписываться? Для полного завершения картины не хватало только дьявольского смеха Итачи.
- Ребята, я вам поражаюсь! Хотя в свете происходящих событий, - Тсунаде пьяненько икнула, - я не удивляюсь подобной просьбе. Ладно, я подам заявку в ЗАГС, через месяц распишетесь. Только не сильно об этом болтайте…
Я стал припоминать, не завалялся ли у меня в доме скотч. Потому что Итачи расскажет обо всём первому встречному. А первым встречным обязательно окажется Наруто. Потом новости дойдут до их подруг, потом до подруг их подруг, а потом до подруг подруг их подруг… Ну и к вечеру об этом будет знать вся Коноха. Утром уже весь мир, не сомневайтесь.
Итачи от переизбытка эмоций (да, такое бывает и у Итачи, только обычно это заканчивалось Цукиеми) кинулся обнимать Хокаге.
Я вздохнул ещё раз. Через месяц я выйду замуж, потом у меня появится ребёнок… Блин, я сейчас расплачусь!
- Итачи будет нужен особый уход. Я вам напишу, что потребуется… Только позже, - Хокаге кинула печальный взгляд на бутылку. Итачи любовно посмотрел на меня и спросил:
- Скоро мы станем семьёй. Я, ты и малыш. Правда, это прекрасно?
Я опустил голову. Совершенно не понимаю, за что мне всё это? Мне нравилось жить в гражданском браке, без детей и без родственников в лице Саске и Наруто. Ах, я совсем забыл, ребёнку понадобится крестные родители. Интересно, кто ещё станет полноправным членом нашей семейки?
- Ладно, идите, оставьте меня… Мне подумать надо…
Мы покинули кабинет Хокаге. Сейчас больше всего мне хотелось пойти и «подумать», как думает сейчас Пятая.
- Ты рад, дорогой? – спросил Итачи, посмотрев на меня глазами, полными надежды и веры в будущее.
- Конечно, рад! – не слишком радостно сообщил я.
- Ты, я и малыш… - повторил он
«А ещё тетя, дядя, крёстные родители и полный дом сюсюкаюшихся подруг» - добавил я мысленно.
* * *
День я помню смутно. Итачи ходил по дому счастливый до неузнаваемости, я же завалился спать сразу, как только выпал случай. Ни о какой работе я и слушать не хотел. Я представлял, как копаю себе могилу, как ложусь туда и закапываюсь. И никто меня там не находит! Ни дети, ни новоиспечённые родственники, ни сам Итачи.
Утром я проснулся в более менее приподнятом настроении. Свадьба и предстоящие роды Итачи меня, конечно, пугали и тревожили, но нельзя забывать о том, что жизнь продолжается. Да, у меня появится ребёнок, да, я буду первым мужчиной в деревне, законно расписавшимся с другим мужчиной, но это ничего. Это ведь ещё не конец, да? Может, дети - это не так уж и плохо? Ну надо же будет в будущем кому-то заботиться о Самехаде?
В дверь позвонили, я пошёл открывать. На пороге стоял человек в форме АНБУ, который держал коробку. Человек, пристально осмотрев меня, спросил:
- Кто тут Кисаме Хосигаке?
- Я.
- Вам посылка от Хокаге, распишитесь.
Я лениво взял коробку и расписался на бумаге.
- Она передавала вам искреннее поздравление, - сказал он.
- В моём случае передают искренние соболезнования, - проворчал я.
В коридоре появился Итачи. Он подошел ко мне и с интересом посмотрел на коробку:
- Кто-то умер?
Человек, посмотрев на Итачи, покивал и ушёл.
- Нет, слава Богу…
«Но если бы умерла Мария-Кончита, я был бы счастлив,» - добавил про себя я.
На кухне мы с Итачи открыли посылку. В ней лежали какие-то ампулы и таблетки, а также письмо.
Итачи стал рассматривать препараты, я сел читать письмо. Почерк был ужасный, еле понятный. Как у врача.
Дорогой мой Хосигаке
Я провела экспертизу теста, который вы мне предоставили. Беру свои слова обратно, беременный не ты, а Итачи. С чем вас и поздравляю! Желаю вам родить здорового ребёнка, лучше двойню… Хотя я до сих пор нахожусь в состоянии некоторого шока, но что с вас взять. Восстанавливайте клан, как хотите, ваше дело.
Ну, и в честь такого знаменательного события я решила выплатить тебе премию.
Но твоя премия была ровно в цену лекарств, поэтому вместо премии я присылаю тебе препараты, которые нужны Итачи.
1. Присылаю таблетки. Это гормональные. Пусть пьёт раз в день, утром, на пустой желудок.
2. В ампулах – витамины. Их нужно колоть вечером, раз в два дня. И витамин С их не заменит, предупреждаю!
3. Есть ему давай всё, что захочет. Но исключите из рациона быстрое питание. И поменьше острого!
4. Обеспечь ему полный покой. Не раздражай, не зли, и не спорь с ним. Волноваться ему нельзя. Это может плохо кончиться для ребёнка, для Итачи, да и для тебя, если будешь его злить.
5. Раз в месяц вам нужно ходить на УЗИ. На недельке загляните ко мне, я лично буду следить за протеканиями родов.
6. Да, и ещё. Каждый день Итачи нужно гулять на свежем воздухе.
Это вроде всё, но если ещё что-то вспомню, то передам при встрече. Ещё раз поздравляю!
P.S. Жду завтра в пять утра, работу тебе никто не отменял.
Я прочитал письмо ещё раз и ещё раз. Потом потёр виски и перечитал ещё раз.
Это полный копец! Полный покой? Всё, что захочет? Гормональные таблетки?
- А зачем тебе противозачаточные? – спросил вдруг Итачи, вертя в руке пластинку с лекарством.
- Это не мне, это тебе… - я протянул ему письмо.
Итачи прочитал письмо и широко улыбнулся:
- А может, и вправду будет двойня?

Месяц первый

- Сакура-чан? Привет… Хочешь новость? Ни за что не поверишь! А я беременный!
Я сидел в кресле и читал книгу. Вернее, пытался её прочитать. Итачи уже в третий раз рассказывает историю о том, как он забеременел. Я уже хотел предложить ему записать историю на диктофон и просто прокручивать её каждому, кто захочет послушать.
- Да! И, кстати, мы скоро поженимся…
Я закатил глаза. Моя самая нелюбимая часть повествования. Это садизм какой-то! Они практически раз в день видятся всем коллективом, так почему нельзя сразу всем рассказать? Нет, ну что ты! Это просто пытка такая. Учихи всегда отличались жестокостью и садизмом.
- Только Тен-Тен не говори… Что? У тебя её номера нет? Так я сейчас СМСкой сброшу, ладно?
Я снова принялся читать. Итачи посмотрел на меня и улыбнулся.
Я почему-то вспомнил наш с Саске разговор, когда мы первый раз пошли на миссию. Что он там говорил про Хенге? Это просто дзюцу, нэ? Отлично! Так, почему это я должен мучится один?
- Итачи, - позвал его я, - А ты уже рассказывал о нашем счастье Наруто?
У Итачи расширились зрачки, он открыл рот и прикрыл его ладонью.
- Как я мог забыть? Сейчас же звоню ему!
Он послал мне воздушный поцелуй, я довольно усмехнулся.
«Ну вот и всё, пацан, пришла и твоя очередь мучиться!» - я коварно улыбнулся и снова уткнулся в книгу.
- Наруто-кун? Привет… Хочешь новость? Ни за что не поверишь! А я беременный!
На душе стразу стало легко и приятно. Главное, чтобы Итачи не забыл рассказать…
- Да! И, кстати, мы скоро поженимся…
Не забыл! Вот и хорошо… Зная характер Наруто, он зажжется идеей расписаться с Саске. Вот тогда уже я порадуюсь! Да и если Итачи ещё может обойтись без пышных проводов, ой, то есть, свадьбы, то Узумаки будет настоятельно требовать праздника. Я даже согласен идти в качестве свидетеля (а как звучит-то!), лишь бы увидеть страдания маленького Саске вживую.
Я посмотрел на Учиху. Светится от счастья! Если бы кто-нибудь из Акацки его сейчас видел, не узнал бы, это точно.
Когда я стал читать книгу, то понял – всё это время держал её вверх ногами. Но это уже было неважно. Я представил себе лицо Саске, когда он узнает о беременности брата.
- Саске дома, да? Дай ему трубочку...
Я уселся поудобнее. Ну, наконец-то! Месть моя будет страшна!
- Саске? Привет... Хочешь новость? Ни за что не поверишь! А я беременный!
И тишина... Я подсел к Итачи на диван, чтобы слышать, что творится в доме младшего Учихи.
- К...как... Давно? – пробормотал Саске на фоне возмущенного визга Наруто.
- Да, на первом месяце, - обрадовал брата Итачи
- Я всегда знал, что побег к Орочимару тебя до добра не доведёт! – парировал Наруто. - Поздравляю тебя, Саске, ты импотент!
Мне пришлось закусить костяшки пальцев, чтобы не засмеяться. Такого я не ожидал.
Итачи теснее прижал телефон к уху.
- Перестань хихикать, ничего не слышно, - шикнул Итачи.
- Дай, я тоже хочу послушать, - прошептал я, прислонившись ухом к телефонной трубке.
- Почему у Кисаме получилось с первого раза, а у тебя – нет? Ясное дело, ты стал импотентом! А остался бы со мной – такого бы не случилось, – продолжал возмущаться Наруто. Теперь мы загибались в беззвучном смехе вдвоём.
- Наруто! – жалобно протянул Саске, но блондина, видимо, это не остановило.
- Значит, будем работать до победного конца! - И хочу тебе напомнить, что у Гаары, которого ты так не любишь, с потенцией всё нормально!
- Наруто! – уже громче взвыл Учиха.
- Всегда знал, что Саске лошпак, - прошептал мне Итачи, - я бы уже давно трубку бросил.
Я снова загнулся со смеху. Всё было лучше, чем я думал!
Конечно, гуманнее было бы винить Наруто. Он же научил Итачи этому дзюцу. Но за те восемь лет, которые я провёл в Акацки, я понял - виноват всегда семе. Что бы ни случилось. Закончился лак для ногтей? Виноват Кисаме, раньше не купил. Завязочка порвалась? Виноват Сасори, а почему это у любимого напарника только одна завязочка в гардеробе? Башка еле на плечах держится? Виноват Какудзу, плохо пришил... И всё равно, что это коса тупая была, а почему Какудзу дорогому напарнику косу не заточил? Поэтому винить надо было Саске, и мстить, соответственно, тоже ему.
- И вообще, ты совершенно перестал уделять внимание нашим отношениям! А ну, пошли восполнять пробел! – грозно приказал Узумаки.
В трубке раздался громкий стук, телефонная связь оборвалась.
Мы уже перестали сдерживаться и просто залились истеричным смехом.
- Я себе это п-представил! Наруто оседлал Саске, с-сунул ему в рот борозду и поехал восполнять пробелы! «Но, Саске, но!» - сквозь смех рассказывал мне старший Учиха.
Я попытался себе это представить. А не был ли я слишком жесток?
- Бедный Саске, Наруто его просто так не отпустит, - сказал Учиха, хорошенько отсмеявшись.
Я приобнял Итачи за талию и прижал к себе. Кажется, беременность приносит свои плоды уже сейчас.
* * *

- Убери свои руки, чудовище! – орал Итачи.
- Ляг сейчас же, я с тобой сражаться не намерен!
Итачи продолжал отмахиваться от меня. Я кое-как уложил его на живот.
- Давай, снимай штаны, - строго приказал ему я.
Он приспустил штаны, обиженно шмыгнув носом.
- Расслабься, тогда больно не будет...
Итачи снова стал отбиваться:
- Я не хочу, отцепись от меня, ты говорил, что больно не будет!
Я сел на кровати и тяжело вздохнул:
- Да можешь ты успокоиться или нет? Хватит уже вести себя, как красна девица.
Итачи уткнулся лицом в подушку.
- Я боюсь, - проворчал он.
Я цмыкнул:
- Будто в первый раз,- я похлопал его по заднице,- всё, расслабься...
Он посмотрел на меня через плечо и пробормотал:
- Я стесняюсь...
Я вдохнул, выдохнул, снова вдохнул.
- Я что, твоего зада никогда не видел?
Итачи фыркнул и отвернулся обратно в подушку.
- Готов? – поинтересовался я.
Итачи кивнул, сжав подушку руками.
- Я скажу, когда нужно будет кричать, - пообещал я.
Итачи смиренно лежал на кровати, ожидая своей участи. Я уверен, он даже не подозревает, что я его уже уколол.
- Ну, долго ты там? Микробы на иголку садятся! – поторопил меня Итачи. Я выдернул иглу.
- Всё, можешь кричать, - разрешил я ему.
Учиха недоверчиво посмотрел на меня через плечо.
- Ты что, уже уколол?
Я покивал, самодовольно улыбнувшись. Итачи пристально посмотрел на меня, потом на пострадавшее место, потом снова на меня. А потом как заорёт.
Я испуганно посмотрел на него:
- Что случилось?
Итачи потёр задницу и ответил:
- Я же ничего не почувствовал! Может, у меня мышцы атрофировались?
Я вздохнул, поборов желание сказать, что ещё могло атрофироваться у гения вымершего клана.
Но буквально через минуту Итачи успокоился и, заявив, что проголодался, умчался на кухню.
- Ничего, Хосигаке, наступит и твой день! – успокоил я сам себя. Вот только мой день не наступал уже… давно, короче.

Месяц второй.

- Какой же он счастливый! – умилённо вздохнула Тен-Тен.
- А по-моему, он выглядит… подавленно? – хмыкнул Неджи.
- Ты это о ком?
- Я о Кисаме.
- А я тебе об Итачи!
Эту сладкую парочку мы встретили возле одного из рамен-баров Конохи. Вернее, это я их заметил. Итачи порхал рядом, облизывая пальцы от только что уничтоженного им данго. День был до омерзения прекрасным, светило это яркое солнце, над головой было это голубое небо, которое страшно угнетало меня. Пели птицы, люди были нарочито вежливы и улыбались. Словом, всё было против меня.
- Какой сегодня прекрасный день! – в сотый раз за день сказал мне Итачи, взяв меня под руку.
- Просто замечательный! – согласился я, изобразив безумную радость, чтобы не расстраивать своего ненаглядного. На самом деле мне хотелось биться головой об стену.
Вы уже догадались, куда мы отправляемся в этот прекрасный день? Правильно, в ЗАГС.
Когда мы зашли внутрь, я почувствовал себя таким маленьким и беспомощным, каким только может почувствовать себя человек.
- Ну, что ты встал, как вкопанный? – спросил у меня Учиха. - Пойдем, мне уже не терпится наконец-то связать нашу совместную жизнь узами брака!
Мысленно я представил себе свежую могилу, где на надгробии было выгравировано моё имя. Мне стало легче.
Женщина, которая сидела за столом, одарила нас равнодушным взглядом.
- Это вы Хосигаке и Учиха? – спросила она, не отрываясь от своей писанины.
- Да, - хором отозвались мы. Женщина указала на стулья рядом с собой.
- Присаживайтесь...
Мы приземлились на предложенное место. Кабинет был небольшой, бежевого цвета. Чем-то смахивал на кабинет психолога. На стенах висели фотографии со свадеб, мне даже тошно стало. Я представил себе и нашу фотографию там. Поёжился.
- Паспорт, пожалуйста, - попросила она, протянув руку. Итачи выдал ей оба паспорта.
Женщина принялась изучать наши паспортные данные, иногда недоверчиво глядя на нас. В основном на меня.
- У вас подписка о невыезде? – поинтересовалась она.
- Да, на три года, - Итачи стал нервно барабанить ногой по полу.
- Ага...
Я посмотрел в окно. День был всё так же прекрасен, а настроение было все таким же паршивым. Я и сам не понимал, чего не так плохо? Вроде как с любимым человеком расписываюсь, не чужим. Наверное, я боялся оказаться несвободным. Какие могут быть обязанности у отступника Тумана? Никаких. У убийцы S ранга? Никаких. У члена организации Акацки? Ну, словить джинчуурики, подзаработать денег... И всё... А какие обязанности у женатого мужчины с ребёнком? Справлюсь ли я?
- Вы решили, какой клан возьмете? – спросила женщина.
Я поднял голову.
- А можно каждого при своём клане оставить? – спросил я. Женщина покачала головой. Итачи посмотрел на меня умоляюще. Такого поворота события я совсем не ожидал.
- Кисаме, - позвал меня шаринганистый. - Мне клан возрождать надо...
Я понимающе кивнул.
- Я все понимаю... Просто Учиха Кисаме как-то не звучит... Намного красивее звучит Хосигаке Итачи.
- Отвратительно звучит! – фыркнул он, - И перевод ужасный.
- Чем тебе не нравится моя фамилия? – возмутился я, скрестив руки на груди.
- Нормальная у тебя фамилия. Просто моя лучше!
- Чем же она лучше?
- Хотя бы переводом!
Женщина выжидающе посмотрела на нас.
- Да и тем более, мой клан солиднее твоего! Быть частью клана Учиха - огромная честь! – заявил Итачи.
- Что ты хочешь этим сказать? – недовольно поинтересовался я, - что мой клан хуже твоего?
- Я этого не говорил, ты сам сказал, - отметил Учиха.
- Я не буду с тобой расписываться, пока ты не признаешь мой клан, - отрезал я.
Он отвернулся от меня и обратился к женщине:
- Записывайте Учиха!
- Я всё равно расписываться не буду!
Итачи посмотрел на меня, приподняв брови, и заявил:
- Ах, вот как, да? Значит, тебя не интересует судьба моего клана, да? Наших детей, нашего будущего, да? Всё, это я не буду с тобой расписываться!
Итачи отвернувшись от меня, обиженно фыркнул. Я закатил глаза.
Спорить с Итачи было бесполезно. Было бесполезно, есть бесполезно и будет бесполезно, всегда, до самой смерти и после смерти. Легче просто согласиться...
- Ладно, всё, прости, я согласен на фамилию Учиха!
Итачи повернулся ко мне лицом и спросил:
- И ты признаёшь, что мой клан лучше и солиднее твоего?
- Да, да, признаю... – закивал я, пообещав себе вернуться к этому разговору… Позже…
Учиха победоносно улыбнулся.
Женщина вздохнула, но комментировать наш спор не решилась.
- Вам как, с речью или вы просто распишетесь? – устало спросила она.
Мы с Итачи переглянулись. Он посмотрел на меня флегматично, мол, сам выбирай, мне всё равно.
- Нет, спасибо, лучше покажите, где расписываться… - попросил я. Женщина протянула нам документ и ручку.
- Ну что, Итачи, теперь я твой законный муж. Ты рад? – я расписался напротив своей фамилии. Создавалось впечатление, будто я подписываюсь на вечное рабство.
Учиха с нетерпением отобрал у меня документ и расписался.
- Безумно! – Учиха радостно улыбнулся.
Работник ЗАГСА, внимательно осмотрев подписи, удовлетворительно кивнула.
- Объявляю вас… ну… - женщина изучающе осмотрела нас.
- Мммм… - протянул Итачи, задумавшись, - Старшим мужем и младшим мужем, как тебе? – он посмотрел на меня вопросительно и мягко улыбнулся.
Я пожал плечами и приобнял своего «младшего мужа» за плечи. Может, не всё так плохо?
* * *
Я потушил нижний свет и отложил книгу на прикроватную тумбочку Устроившись поудобнее, я пожелал спокойной ночи своему ненаглядному и приготовился к путешествию в царство Морфея. Но не тут-то было…
Итачи всё время ёрзал, переворачиваясь то на один бок, то на другой, что страшно мешало спать. Я уже привык к тому, что по ночам Учиха спит беспокойно, но сегодня это было особенно невыносимо.
- Кисаме… - позвал меня он, растолкав за плечо.
- Да, Итачи… - я повернулся к нему.
- Я тут подумал и решил спросить у тебя – ты кого больше хочешь, девочку или мальчика?
Вообще, Итачи никогда не задавал глупых вопросов. Но сегодня, как я говорил, была какая-то особенная ночь. Я задумался.
- Да мне как-то всё равно, - пожал плечами я. Мне действительно было всё равно, дочь у меня будет, или сын. Главное – чтобы вырос хорошим человеком.
- Как это тебе всё равно? – возмутился Итачи. - Тебе вообще всё равно, кем будет твой ребёнок?
Я вздохнул:
- Я не сказал, что мне безразличен наш ребёнок, я сказал, что мне всё равно – мальчик это будет, или девочка. Всё, Итачи, давай спать, мне на службу рано…
- Ну, спи, спи… - Итачи повернулся на другой бок.
Я стал проваливаться в сон. Слава Богу, кошмары про детей и бельевые верёвки мне перестали сниться, так что я мог со спокойной душой…
- Кисаме… - снова позвал меня Итачи, похлопав по плечу.
- Да, Итачи, что? – я снова повернулся к нему.
- Ну, всё-таки, скажи, кого ты хочешь, мальчика или девочку?
«Вполне нормальный вопрос » - успокоил себя я и ответил:
- Ну, девочку…
Итачи тяжело вздохнул и отвернулся. Я повторил попытку заснуть.
Я уже видел смутные очертания моря и белого прибрежного песка, как вдруг Итачи снова затряс меня за плечо.
- Кисаме, ты спишь?
- Теперь уже нет, - отозвался я, включив нижний свет. Итачи выглядел взволнованным.
- А если родится мальчик? – спросил он.
- То я буду страшно рад! А теперь давай спать! – с нажимом сказал я и потушил свет.
Но спать мне снова не посчастливилось. Учиха всё время ёрзал, что-то бормотал, стонал, перетягивал на свою сторону одеяло. В общем, делал всё, чтобы я не мог заснуть.
- Кисаме, - опять позвал меня Итачи, включив нижний свет, - мы совершили глупость…
Я сосчитал до десяти и сквозь зубы процедил:
- Итачи, какую глупость?
- Я только что понял, что ни одно нормальное мужское имя не сочетается с фамилией Учиха.
Я хлопнул себя по лбу.
- А эта новость не могла подождать до завтра?
Итачи фыркнул и погасил свет:
- Ты меня ненавидишь, - констатировал он, отвернувшись от меня.
Я прошептал парочку проклятий и снова лёг спать. Чтобы хоть как-то успокоиться, я стал считать овечек. Ровно на двадцать третьей Итачи снова стал трясти меня за плечо.
- Я хочу сказать тебе, что ты – большая бесчувственная акула, - проинформировал меня Учиха.
- Говори, - согласился я.
- Ты – большая бесчувственная акула, - повторил он.
- Ты всё сказал?
Итачи кивнул и осчастливил меня коротким:
- Да!
- Все остальные проблемы мы решим завтра, - пообещал я. - А теперь – спать!
Я, как обычно, не учёл, что Учиха остановится только тогда, когда сам этого захочет, поэтому через минуту он снова стал тормошить меня.
- Ну что ещё? – устало прикрикнул я, рывком сев на кровати.
- Я всего лишь хотел пожелать спокойной ночи, - невинно пролепетал он.
Я был уже на грани. Насильно развернув Итачи к себе спиной, я крепко прижал его к себе, одной рукой захватив запястья, а второй зажав рот.
- Спокойной ночи, - пожелал ему я.
Сопротивляться Итачи не стал. Даже наоборот, теснее прижался ко мне. Буквально через несколько минут Итачи засопел.
- Ну, наконец-то, - вздохнул я и последовал за ним в царство Морфея.

Месяц четвёртый

Со временем у Итачи стал расти не только живот, но и уровень капризности. Он мог поднять меня рано утром и отправить в магазин, мог закатить скандал, если я приходил с работы позже. А если я приходил с работы раньше, то это непременно значило, что я его проверяю.
Иногда он спрашивал у меня, как дела на работе. Мой рассказ должен был длиться три минуты. Если меньше, то Итачи начинал злиться, что я не хочу с ним разговаривать, если больше, то он злился, что я говорю только о работе.
А один раз я не смог пойти с ним на УЗИ. Именно в это время я должен был дежурить на Центральных Воротах. Сначала я думал, что Итачи всё понял, и не станет обижаться, но нет! Когда я вернулся, он заявил мне, что я его ненавижу, и что он не желает со мной разговаривать.
А когда после его заявления прошёл примерно час, он попросил меня вкрутить лампочку в ванной. Я сказал ему, что если он со мной не разговаривает, то пусть вкручивает лампочку сам. Он назвал меня эксплуататором и иждивенцем и не разговаривал со мной три дня. Лампочку всё равно пришлось вкручивать мне.
А ещё Итачи любил доставать меня расспросами о будущем нашего малыша. Как бы я ему ни объяснял, что стоит сначала родить, а уже потом строить планы на его будущее, он все равно каждый день задавал мне как минимум три дурацких вопроса, на которые я был проклят отвечать.
Одно прекрасное утро Итачи начал с истерики по поводу того, что не может использовать Шаринган. Он обвинил меня в том, что я плохо следил за ним, когда мы были в Акацки, и что он чувствует себя ущербным, слабым и никому не нужным.
Терроризм Итачи на этом не заканчивался. То он плакал от недостатка моего внимания, то он кричал, чтобы я не лез к нему с лишней опекой, то он называл меня своим идеалом, то он говорил, что я насильно (!) заставил его выходить за себя замуж.
В общем, история нашей совместной жизни менялась с каждым днем.
Ещё Учиха взял моду раз в день доставать меня вопросом: «А ты меня любишь?». Односложным «да» отделаться было просто невозможно, потому, что далее следовал вопрос: «А как?». Этот вопрос меня бесил больше всего. Хотя бы тем, что два одинаковых ответа подряд быть не должно было.
- Кисаме, а ты меня любишь?
- Да, Итачи, конечно люблю…
- А как?
- Сильно…
Тогда Итачи тряс меня за плечо и возмущенно говорил:
- Нет, ты это говорил вчера!
- Со вчерашнего дня ничего не изменилось, - отвечал я. Но Итачи был настойчивее:
- Ну всё таки? Ну как ты меня любишь?
«Да так люблю, что прям ненавижу!» - отвечал я про себя. А вслух произносил:
- Ещё сильнее, чем вчера.
Потом я понял, с чего Итачи стал задавать такие вопросы. Всему виной этот проклятый сериал, который собирал в моём доме толпу фанаток (и одного фаната, исключая Итачи), «Любовь, любовь и всё ради любви»
Я не сильно вникал в суть сюжета, но в каждой серии какой-нибудь Иглесиас длинными витиеватыми фразами признавался в любви какой-то Марии. И когда наступал момент пылких признаний, из комнаты/кухни/зала доносилось умилённое аханье толпы.
Ради эксперимента я записал и выучил одно признание. Ничего противнее и хуже слышать и говорить мне не приходилось, несмотря на то, что я бывший преступник.
Фраза звучала так: «Ещё не придумали тех слов, которыми можно было выразить мои чувства к тебе. О, Итачи, ты солнце, освещающее мой жизненный путь. Итачи, ты нужен мне, как воздух нужен огню, чтобы гореть. Без тебя я ничто. Будь со мною всегда, моя любовь»
Эффект стоил того. Конечно, если не брать во внимание косые взгляды прохожих. Ну согласитесь, странное зрелище – я (не забываем о том, что я – двухметровый акулообразный АНБУшник, с Самехадой за спиной), сидящий в Ичираку-рамен с диктофоном в руках, заучивающий этот бред наизусть. Мне, кстати, дали талон на бесплатную порцию рамена, за усердие.
Итачи был шелковый целых три дня. Потом пришлось заучивать новую фразу.
В общем, наша семейная жизнь была как сахарной, так и не очень… А потом случилось вот что.

* * *
После очередного визита Итачи к Хокаге Тсунаде-сама вызвала меня к себе.
- У Учихи начинается самый сложный период. Второй триместр. Его организм полностью перестраивается, готовясь к родам. Нужно, чтобы кто-то был рядом. Поэтому я даю тебе отпуск на несколько недель.
Первые пять минут я был рад и благодарен. Но потом я понял и ужаснулся: несколько недель мне придётся провести с Итачи наедине.
Когда я вернулся домой и объявил о своём отпуске, Итачи как-то нехорошо улыбнулся… Через час в нашем доме появился ОН.
Он был звонким, писклявым и очень сильно меня раздражал. Из-за него мне пришлось напялить фартук и вооружиться веником и подносом. В нашем доме появился колокольчик.
Как только моему ненаглядному хотелось чего-нибудь, он тут же звонил в колокольчик. Опоздание или игнорирование звонка каралось страшной обидой и жестоким: «Ты меня ненавидишь!»
Итачи мешало всё: от солнца, которое било ему в глаза, до неправильно повернутого телевизора. Иногда просьбы были настолько нелепыми, что у меня не было сил удивляться. Как, например, просьба, получившая бы гран-при среди самых нелепых: «Кисаме, переверни одеяло другой стороной. Оно там прохладнее, а сам я не могу, потому, что мне тяжёлого поднимать нельзя»
Я стоял у плиты и готовил себе обед. Итачи пообедал полчаса назад, а я просто сходил с ума от голода. Ещё бы, целый день бегать по лестнице вверх-вниз.
- Кисаме, дорогой! – Итачи снова зазвонил в колокольчик. Я матюкнулся себе под нос, выключив плиту.
- Киса-а-а-аме!
- Да иду я! Иду! – закричал я в ответ на требовательный звон.
Я зашел в логово этого чудовища. Чудовище развалилось на нашей кровати, лениво переключая каналы. Живот уже давал о себе знать, хотя я подозревал, что он такой большой скорее от переедания, чем от беременности.
- Да, Итачи, что?
Поёрзав на кровати, Итачи сел и задумчиво промычал:
- М… Принеси мне ирисок, мятных конфет и зефир…
Я поперхнулся. Буквально час назад я принёс ему чуть ли не три килограмма конфет.
- А не слипнется? – поинтересовался я.
Итачи недовольно покосился на меня и проговорил:
- Принеси. Мне. Конфет.
Я закивал головой:
- Да-да, сейчас принесу! Чего ещё желает мой повелитель?
Итачи довольно улыбнулся:
- Повелитель желает чая. Только без сахара!
- Удивительно, - проворчал я себе под нос.
- Ты что-то сказал? – переспросил Итачи.
- Я сказал, что сейчас всё принесу! – ответил ему я, оскалившись.
И действительно, пришлось нести. Благо, я закупил конфет и шоколадок, иначе пришлось бы идти в магазин. А если бы я пошёл в магазин, Итачи б стал пилить меня фразой: «Конечно! Тебе лишь бы дома не сидеть!»
Принёс.
- Всё? Теперь ваша душенька довольна?
Отпив немного из чашки, Итачи поморщился и возмущенно спросил:
- А почему без сахара?
Я пожал плечами:
- Ты сам сказал – без сахара!
- Я не буду это пить, сделай другой! – Итачи, брезгливо поджав губки, протянул мне чашку. - Три сахара, если можно…
Я забрал чашку и сделал реверанс.
- Как вам будет угодно!
Вы, наверное, догадались, что когда я принёс ему чай с тремя ложками сахара, Учиха отправил его переделывать. Теперь он был слишком сладким…
В третий раз чай был холодным. Потом Итачи сказал, что ненавидит чёрный чай. А зелёный оказался слишком крепким. А потом снова остывшим.
- Вот, зелёный, только что заваренный чай, две ложки сахара, я не размешивал.
Итачи попробовал на вкус, как пробуют дорогой коньяк, и удовлетворительно кивнул.
- Всё, теперь ты свободен, - он повелительно махнул в сторону двери. По-моему, игра в короля и шута затянулась.
Я вышел и закрыл к нему двери. С облегчением вздохнул.
- Ну всё… А теперь – обед! – потирая руки, я направился на кухню
И не успел я включить конфорку, как снова зазвонил колокольчик.
Первым делом, оказавшись в нашей комнате, я отнял у Итачи его игрушку и вышвырнул в окно. Наблюдая за тем, как летит колокольчик, я почувствовал страшное облегчение.
Итачи был в шоке от такого моего бунта.
- Итачи, что ты хотел? Только прежде чем сказать – хорошенько подумай, действительно ли тебе оно надо, - сказал я, стараясь выдерживать спокойный, ровный тон. Отчего-то у меня задёргался глаз.
Итачи долго думал, глядя на меня. Нет, у этого человека явно ни стыда, ни совести.
- Ты меня сбил… Знаешь, зайди через пять минут, я вспомню, зачем тебя звал…
Я вздохнул… Осталось всего пять месяцев…

Моя реальность (Глава 1)
Глава 1. Ничто не вечно, даже если вам и кажется всё прежним.

Чистое голубое небо над головой - мечта любого, кто, в первую очередь, за мир во всём мире, но, когда из-за отсутствия облаков солнце, пользуясь своим могуществом, разогревает всё вокруг до кипения воды, это уже не мир, а ад. Да... в такую погоду каждому человеку хотелось бы сбежать в тень и насладиться её прохладой, прикрыв глаза и устроившись поудобней. Но будний день всех лишал привилегии выбирать занятие по душе. У каждого своя работа, и никто не обделён. Дети были в садике, играя друг с другом; подростки сидели в классах, слушая очередную нудную лекцию или что-то усердно записывая в тетрадь. Взрослые находились в душных зданиях, где даже настежь открытые окна не помогали избавиться от нестерпимой жары. И всё как всегда, ничего не меняется.
Только выходные совсем немного разбавляют эту серость красок, разнообразя жизнь несколькими яркими кляксами. Но это так мало! И, именно поэтому, люди придумывают фантастический фильмы и книги, игры компьютерные игры и многое другое. И всё это не настоящее, всё выдумка... Но людям так хочется свободы! Они мечтают вырваться из тесных рамок быта и окунуться в мир фантазии, где каждый способен спасти его и сменить душный кабинет на прохладные просторы лиственного леса чудес.
Но, увы, это мечты, и не удивительно, что после возвращения из мира сладких грез перед нами предстаёт всё тот же реальный мир, не зря прозванный банальным. Всё те же многоэтажные дома и бетонные дороги, гул машин и рев самолётов, яркие рекламные плакаты и не менее яркие магазины, где всё такое привычное и скучное, что каждый не прочь сбежать подальше, но он просто не сможет это сделать. Наш мир этим и отличается от мира фантазии. От него нельзя сбежать. Против него нет ни заклинания, ни оружия, ничего! Ведь это реальный мир! Мир банальностей, перешедший во вселенную скептиков, зануд и умолишённых, где последние, по всей видимости, дальше всех от этого проклятого мира.
Но вернёмся с райских небес на грешную землю...
-Узумаки Наруто! - раздался сердитый мужской голос.
Блондин, который уснул прямо посреди урока истории, нехотя разлепил глаза, уставившись на своего учителя, - как ты смеешь спать на уроке?!
-Простите Ирука - сенсей, но я не спал, я лишь прикрыл глаза! - Наруто как ни в чем не бывало ровно уселся за партой, делая вид, будто ничего не произошло.
-Наруто, ещё раз замечу тебя спящим - сообщу об этом директору! Ты уже не первый раз так себя ведёшь.
-Но...
-Продолжим урок, - теперь учитель делал вид, что всё хорошо, не замечая при этом возмущённого блондина.
-Молчал бы лучше, - рядом сидящий парень толкнул Наруто, который уже хотел сказать что-то учителю, - чем же ты по ночам занимаешься, раз спишь днём?
Блондин обречённо опустил голову.
-Опять кошмары? - Наруто еле заметно кивнул.
-Учиха Саске! - теперь брюнету пришлось слушать выговор учителя.
Стук в дверь класса прервал злостную триаду Умино Ируки.
-Заходите, - немного растерянно отозвался учитель истории.
В класс зашёл классный руководитель и неизвестный рыжий парень. Все встали в знак приветствия.
-Это ваш новый одноклассник, - без предисловий и объяснений, заявил нарушивший урок Какаши, - Собаку но Гаара.
Худощавый парень безразлично осмотрел своими бирюзовыми глазами новый коллектив. Создавалось впечатление, что это далеко не первая его смена обстановки.
-Проходи, садись, - приветливо сказал Ирука, указывая на пустое место за первой партой около Рока Ли, который не скрывая интереса, осматривал новичка.
Чуть помедлив, Гаара двинулся в сторону крайнего ряда, но прошёл мимо предложенного места и уселся в конце класса за пустой партой, будто прячась от всех подальше.
Ирука нахмурился, но ничего не сказал.
-Будьте дружелюбны с новичком! - бросил Какаши, перед тем как скрыться за дверью.
Ещё около минуты все переваривали случившееся, некоторые особо любопытные, поворачивали головы, чтобы посмотреть на Гаару.
Он был одет в чёрную футболку с сетчатыми рукавами и чёрные джинсы. Складывалось ощущение, что правило неношения тёмных цветов в жаркую погоду на него не распространялось. На запястьях были в тон одежды чёрные напульсники без каких-либо рисунков или надписей. Но не на это обращали внимание присутствующие, а на красный иероглиф "любовь", который был вытатуирован прямо на лбу парня. Все недоумевали, как он решился на такое. Но Гаара, будто не замечая многочисленных взглядов, как, ни в чём не бывало, достал тетрадь и приготовил ручку к письму, вынув их из огромной торбы готичного вида.
Наконец, учитель продолжил лекцию, и все немного расслабились, кроме Наруто, который всё ещё не сводил взгляда с рыжего парня сидящего справа от него.
-Не думал, что тебе нравятся мальчики, - попытался пошутить Саске, заметив, как его лучший друг неотрывно наблюдает за новеньким.
-Дело не в этом, - неожиданно серьёзно сказал он, - я его знаю.
-Ну, и когда ты успел с ним познакомиться? - язвительно поинтересовался Учиха.
-Я... я не знаю...

***

После звонка на уроке математики, как всегда, начался опрос по домашнему заданию. Этот предмет не любили все, кроме Шикамару, который внешне не показывал радости, и незнающий человек мог подумать, что ему совершенно безразлично и, даже наоборот, его вместе со всеми тяготил предстоящий урок. Но на самом деле ему было просто лень испытывать удовольствие.
-Нара Шикамару! - учитель была на гране истерики, - ты опять не сделал домашнюю работу?!
Брюнет даже не удосужился встать.
-Я был занят... - растягивая слова, оправдывался он.
-И чем же ты был занят? - поинтересовалась Шизуне, встав прямо над ним, смотря на Шикамару, как удав на кролика. Но кролик был не простой...
-Я создавал самую примитивную постановку объектов в пространстве вселенной...
-???
-Я убирался... - Нара сказал это тоном гения, объясняющего первокласснику важность таблицы умножения.
-Два дня?
-Нет, один... - он, наконец, посмотрел на учителя,- я всегда делаю уроки непосредственно перед занятием, но произошли непредвиденные обстоятельства, и я был вынужден отвлечься от мира цифр в пользу сурового быта... - он говорил это с таким невозмутимым видом, что было сложно придраться.
Конечно, Шикомару был в своём репертуаре...
Шизуне глубоко вздохнув, ответила:
-Не будь ты лучшим учеником школы по математике...
-Знаю, знаю... - отмахнулся он, - не видать школе наград за олимпиады...
Девушка хотела что-то сказать, но это было так же эффективно, как пытаться оскорбить камень, ожидая от него ответной реакции.
-Ладно, а кто сделал домашнюю работу?
-Я сделал! - Ли как всегда был в низком старте и вечно ко всему готов.
Шизуне посмотрела его записи.
-В половине уравнений ты не записал ответ. Учти, на экзаменах это считается ошибкой!
Счастливый, было, Рок Ли погрустнел, но лишь на долю секунды.
-В следующий раз я не подведу!
И он показал свою знаменитую голливудскую улыбку.
-Ли, не забывай, за красивую улыбку тебя оценит только Гай-сенсей! - прокомментировал происходящее Киба под общий хохот, за что получил подзатыльник от Шизуне, которая невероятным образом оказалась около него за секунду.
-А ты, Инузука, сделал домашнюю работу?!
-Ну-у-у-у... - уже после этого "красноречивого" высказывания стало всё понятно, - Я сделал, но Акамару...
-Дай угадаю, - прервала его Шизуне, - порвал твою тетрадь?
Парень нервно сглотнул.
-Нет, - наконец вымолвил он, - это не Акамару...
-А ты порвал тетрадь? - съехидничал Ли, - или, просто обслюнявил?
Киба хотел что-то сказать, но его опередила учительница:
-Ли, ты, конечно, хотя бы попытался сделать домашнее задание, в отличие от Инузуки, но это не даёт тебе права выступать с подобными высказываниями!
-Но он первый...
-Не важно! Он своё получит, но тебе не стоит вмешиваться.
Рок кивнул, и, развернувшись к доске, сделал вид, что записывает тему.
Последующие "жертвы" были подготовлены к уроку, правда, Наруто, как всегда "забыл" тетрадь и, конечно, новичок ничего не знал...
-Значит, ты тот самый новенький, которого мы ждали почти месяц...- Шизуне намеревалась узнать о нём побольше, поэтому уже мысленно распланировала последующие вопросы, - как тебя зовут?
-Собаку но Гаара, - равнодушно отозвался он.
-Где жил до переезда сюда?
-А это как-то относится к уроку?
Учитель была задета, но с виду она не стала демонстрировать своего недовольства.
-С кем ты приехал?
-Я приехал один.
-Постой, - учительница что-то вспомнила, - Канкуро и Темари, случайно, не твои брат и сестра?
-Да, к сожалению... - по классу прошла волна обсуждений, - но я не считаю их своими родственниками.
-Всё ясно, - сделала какие-то выводы Шизуне, - итак, приступим к новой теме...

***

Через неделю вечером Наруто, как всегда, тупо пялился в ящик под громким названием телевизор. Серьёзное выражение лица, бессмысленный взгляд перед собой делали парня похожим на куклу, которую забыли убрать подальше.
-Наруто, ты идёшь ужинать? - послышался женский голос из кухни.
-Нет, тётя, не хочу, - через полминуты ответил Узумаки и продолжил своё занятие.
Его совершенно не интересовало, то, что показывали по "ящику". Он просто думал о том новеньком, который...
-И почему я всё время думаю о нём?! - неожиданно воскликнул он.
-Наруто, что-то случилось? - в комнате появилась женщина, - о ком ты там думаешь?
Она прищурила свои тёмные, почти чёрные глаза, цвета крепкого чая.
-Нет, нет, Юми - сан, тебе послышалось! - всполошился он, глупо улыбаясь и качая головой в знак отрицания.
-Не темни, племяш, - она поучительно пригрозила указательным пальцем, - Если я узнаю, что ты опять натворил что-нибудь...
-Нет, нет, ни в коем случае!
-Ладно, но я за тобой слежу! - она резко развернулась, так что её длинная толстая коса почти задела парня, и отправилась восвояси.
Наруто облегчённо вздохнул.
С тех пор, как его родители, Минато и Кушина, разбились в авиакатастрофе десять лет назад, Юми - сестра его матери, не оставляла его ни на минуту. Она пыталась заменить ему и мать и отца, но... как можно заменить самых главных людей в жизни? Она никогда не говорила о гибели сестры и мужа. Юми даже не плакала на их похоронах, Наруто ещё тогда подумал, что она не любила их. Но, видя, какая боль появляется в тёмных глазах тёти при упоминании погибших Минато и Кушины, блондин пересмотрел своё мнение.
Но сейчас он думал вовсе не о своих родителях. Его больше волновал этот "рыжий одиночка", как про себя окрестил Наруто Собаку но Гаару.
-Где же я его видел?
Его последующие мысли прервал звонок.
-А, Саске, привет... - немного растеряно от неожиданности ответил блондин.
-Наруто, ты не забыл, что проект по химии мы разделили между собой, и в твои обязанности входил сбор информации!
-Ну...
-Понятно, - послышался усталый голос младшего Учихи, - ты забыл.
-Саске, я...
-Так и знал, что на тебя нельзя положиться...
-Нет, ты неправильно меня понял! - поспешил прервать друга Наруто, - я всё сделал ещё вчера, просто я не перебрал то, что нашёл в интернете.
-Это мог сделать и я, - ворчал Саске, но в его голосе слышалась едва заметая радость за то, что его друг всё-таки выполнил поручение, хотя, как всегда, не до конца, - ладно, через десять минут буду у тебя.
И послышались гудки.
Узумаки медленно опустил трубку на стол, и, смотря на неё, воскликнул:
-Где же я за десять минут найду полную информацию о амфотерных соединениях?!

***

-Гаара - сан, вам что-нибудь принести? - слуга, предоставленный отцом юноши, склонился, ожидая ответа молодого хозяина.
-Нет, мне ничего не нужно, - холодно отозвался Гаара, даже не повернувшись в сторону мужчины.
-Как прикажете... - услышав ответ, слуга поспешил удалиться из комнаты, так как ему становилось не по себе от присутствия этого странного бледного юноши.
Гаара же продолжал сидеть на полу в позе лотоса. Его совершенно не волновал внешний мир, он ушёл в себя, освобождаясь от мыслей и чувств. Ему было хорошо, так как это никак не ранило его замученное сердце. Он мог довольно долго получать удовольствие от пустоты внутри себя, но сегодня он никак не мог сосредоточиться. Почему-то именно сегодня он вспомнил, как плохо без близких людей.
Видя, как его сверстники улыбаются, смеются, непринуждённо болтают и обсуждают очередную девушку или парня, Гаара начинал чувствовать дискомфорт, где-то в районе солнечного сплетения. Это чувство возникало так же неожиданно, как и исчезало, но и этого достаточно, чтобы провести очередную бессонную ночь.
Усевшись на подоконник, юноша принялся рассматривать полную луну, которую, по счастливой случайности, не пытались скрыть облака, а звёзды только подчёркивали её величественность. Тишина была столь необычна для города, что казалось, оглушала, но редкие сигналы машин и стрекот цикады разбавляли обстановку.
Лёгкий порыв ветра заставил колыхаться короткие рыжие волосы Гаары и, юноша подставил под него лицо, чтобы, закрыв глаза, ощущать ветер на своей коже, отдавшись нежным прикосновениям стихии. Так приятно, что невольно наталкиваешься на мысль, что способен ощущать это вечно, но всему приходит конец, и, понимая это, юноша сам прервал гармонию с природой, дабы никого не винить в этом.
"Сейчас ночь, и через несколько часов наступит утро, которое ничем не отличается от сегодняшнего..." - подумал Гаара, садясь на кровать, - какой смысл повторения одного и того же снова и снова? Или это боги издеваются над смертными, проверяя их нервы и делая ставки на то, сколько однообразия выдержит каждый?"
Лёжа на кровати, юноша продолжал думать о своём, но только не о сне, который обязательно станет кошмаром. Прикрыв глаза, он представил лес после дождя: чуть влажный, но чистый воздух, мокрая трава под ногами, сумрак из-за сросшихся стволов лиственных деревьев... Ему всегда хотелось остаться там навсегда. Единственное место, где Гаара не был изгоем и оставался самим собой.
Он и не заметил, как заснул, но ему повезло: в эту ночь Морфей послал ему в утешение пустоту.

Порочная любовь
«Вдвоём идем своим путём
И как зовут и что потом...
Мы не спросили ни о чем
И не клянёмся что до гроба
Мы любим ... Просто любим ...
Оба»

Ино…Я часто вспоминаю тебя …Очень часто…С тех пор как тебя не стало. Какая я глупая. Ведь это все из-за меня.

Ино…Я вновь и вновь закрываю глаза и вижу перед собой твой образ, такой, который остался у меня в памяти. Белые шелковые волосы струятся по обманчиво хрупким плечам, глаза томно закрыты, рот слегка приоткрыт, будто только через него ты могла дышать, пухленькие, слегка влажные от поцелуя губы, блестящие под лучами утреннего солнца. Да, именно утреннего, ведь ты – это воплощение света, который рассеивает тьму в ночи, который дарит первые лучи, пусть и холодные, но живые. Каждый твой лучик кого-то согрел и осветил, я это знаю, ведь если бы не твой свет - не раскрылся мой цветок.

Ино …Только ты могла отличить в моих глазах страсть от любви, зависть от восхищения, предательство от безысходности. Потому что все эти эмоции были для тебя , из-за тебя, ради тебя. Ты – это большее, что было у меня в жизни, можно сказать, что ты и есть моя жизнь. Ведь все, что у меня было, было только для тебя. Страсть… Только с тобой я ощущала эту дикую потребность в ласке, в поцелуях, в прикосновениях. Тогда мы были одни, вместе, рядом. До сих пор помню, какое горячее было твоё тело, какие холодные были руки, как билось сердце. Нам не хватало воздуха. Первые несмелые, робкие, мокрые, как мне показалось тогда, поцелуи вскружили нам обоим головы. Неуверенные прикосновения рук, которые держали меня сначала за плечи, а позже, посмелев, переместились на грудь и медленно опускались ниже. До сих пор помню, что в первый раз ты была сверху. Твои голубые глаза тогда были похожи на два драгоценных камня, разглядеть в них что-то казалось нереальным. Дыхание было неровным, казалось, были моменты, когда ты забывала сделать вдох. Твоя грудь была упругой, мягкой, соски были твердые, я это заметила ещё под твоей сорочкой, в которой ты ложилась спать. Всё происходило как в тумане, как под гипнозом, просто звериная страсть, и мы не могли ею насытиться. Поцелуи становились глубже, руки требовательней. Ты знала меня как никто другой и вмиг определила моё слабое место – мочка левого уха, причем не вся, только кончик. Но я тебя чувствовала не хуже, потому что твоё слабое место – это ложбинка между грудей. Тот твой стон я не забуду никогда, это был спусковой крючок. Грани в тот момент, окончательно стерлись. Ты стала опускаться ниже, вот твой язык вычерчивает круг возле моего пупка, и ты аккуратно его целуешь. Руки ласкают грудь, а губы всё ниже… Остановившись возле моего лона, ты, на мгновение, замешкалась. Причина была очевидна: в первый раз ты не знала, что нужно делать, впрочем, останавливаться ты не собиралась. В тот момент, когда ты начала целовать мои лепестки, словно губы, ласкать мой клитор языком, ты, даже не подозревала, какое блаженство я испытывала. В момент погружения языка в мою заветную щель, я впервые поняла, даже точнее почувствовала, что за всей этой страстью стоит нечто большее. В тот момент я ощутила полное единение с тобой, это было прекрасно. Возможно, за этим стояла любовь, но положа руку на сердце, я очень боялась этого.

Ино…А ведь я любила тебя куда больше, чем предполагала. Ведь наши встречи повторялись снова и снова. Вновь я ощущала твоё жаркое дыхание на своей коже, чувствовала, как сильно бьётся сердце в унисон с моим, вновь слышала твои стоны наслаждения и не могла сдержать своих. Это был наш секрет, наша тайна, наша порочная любовь. Да, именно порочная. У нас не было романтичных прогулок по парку, не было поцелуев на прощанье, нас объединяла лишь безумная страсть, страсть и взаимная потребность друг в друге. А ещё, только ты умела ТАК целоваться. Я много раз задавалась вопросом, почему я так считаю, может потому, что ты девушка. У мужчин губы более жесткие, грубые, они хотят проглотить тебя целиком, а у тебя мягкие, нежные, как будто пробуют на вкус… сладкие…

Ино…Сейчас, лёжа в объятиях своего мужа, я постоянно вспоминаю тебя, но от этого становится лишь больнее. Ведь ты моя любовь, ты, не он. Это даже смешно: две страстные любовницы и заклятые соперницы. Детский спор никогда не мешал нашей любви, и мы по-прежнему проводили ночи вместе, даже когда вернулся Он.

Ино…Ты помнишь наш последний вечер: тебе нужно было на миссию с утра, но ты все равно пришла. Я знаю Ино, ты не была девственницей, я тоже ей не была, но этот факт нас нисколько не смущал. Ведь никто не знал о нас и не узнают никогда. Мы провели вместе эти два часа. Два часа нирваны и блаженства. А после ты ушла. Полежав до рассвета, я отправилась в госпиталь на работу. Всё было как всегда, я сижу в своём кабинете пишу отчеты, но тут ко мне на осмотр приходит Он. Саске Учиха, по приказу Хокаге явился в госпиталь на проверку «работоспособности», или принадлежности как шиноби, если быть точной. Он явно не ожидал увидеть меня в кресле главного врача, поэтому, первые минут пять он просто сидел и с усмешкой наблюдал, как я заполняю его медицинскую карту и приготавливаюсь к осмотру пациента. Нельзя было сказать, что я вела себя уверенно, напротив, я была более чем неуверенна. После команды «Раздевайся!», Учиха решил мне устроить настоящую проверку на выносливость. Скользить по упругому, мускулистому телу, в поисках ушибов, было невыносимой пыткой. Однако Саске это доставляло своего рода удовольствие и чтоб оно не прекращалось, он схватил меня за запястье и повалил на медицинский стол. Дальше все было как в тумане, я сама не понимаю, как всё получилось, но вмиг я перестала быть страстной любовницей и стала отчаянной соперницей. И я победила. Победила и проиграла одновременно.

Ино…Ты никогда не смогла бы мне простить измены с Учихой, я это знала, но запретный плод так сладок, он так манит. На самом деле Саске был «типичным» мужчиной с сильными руками, жесткими губами, накачанным торсом, но он был тем, с кем мне запрещено было иметь связь. Ты молчала, когда я встречалась с Саем и тайком приходила к тебе, когда спала с Какаши и в свободное время с тобой, когда у меня появился секрет с Неджи... Ты обо всём этом знала, но также ты знала, что я принадлежу тебе. Я не против, потому что знала, ты тоже моя, только моя. Но я ошиблась лишь в одном. Маленький просчет разрушил твою жизнь: Учиха не тот, кому нужны девушки на один вечер. Та связь в больнице была ошибкой, но я поняла это слишком поздно, тогда, когда он пришел ко мне следующим вечером, когда я вновь не смогла устоять. А под утро пришла ты, в надежде порадовать скорейшим возвращением. Ты всё увидела, всё поняла, и чтобы доиграть свою роль соперницы произнесла: «Молодец Сакура! Ты победила!».

Ино…Ты никогда не смогла бы простить такого предательства с моей стороны, я это понимала. Ты не смогла с этим жить, во всяком случае, сердце погибло в тот момент, когда рука Учихи ласково гладила меня по волосам на твоих глазах. Наверно в этот момент и я умерла, но в отличие от тебя, я, не погребала себя заживо.
Ну что ж, светлая тебе память, Ино Яманако, знай, я всегда любила тебя и буду любить.

Эпилог

На огромной двуспальной кровати лежат двое: мужчина и женщина. На губах у мужчины играет слегка мечтательная улыбка, женщина лишь крепче прижалась к мужу, в надежде найти в крепких мужских руках шиноби, женскую теплоту и мягкую заботу.

Ино…